Девочка-сука — кино от Ки-ДукаДве подружки-старшеклассницы, Ё-Чжин и Чже-Ён, придумывают довольно экстравагантный способ заработать деньги на поездку в Европу. Пока первая подыскивает клиентов и стоит на шухере, вторая обслуживает любовников в номерах дешевого мотеля. Жрица любви по поводу такого разделения труда не комплексует: считает, что всё по справедливости, поскольку с очередным клиентом ещё сильнее входит во вкус. Но «сутенершу» альтруизм подружки мало утешает: с каждым разом она испытывает всё нарастающие угрызения совести.
Однако дело движется, и запланированный в конце туннеля свет начинает потихоньку поблескивать: на первый билет необходимая сумма уже накоплена. И тут совсем некстати в номер к жрице любви наведываются копы. Будучи девушкой независимой, Чже-Ён, недолго думая, сигает из окна третьего этажа на мостовую. Ё-Чжин на закорках тащит её в больницу, надеясь-таки спасти лучшую подругу. Больше того, разыскивает для нее того самого мужчину, в которого напарница успела влюбиться. Тому умирающая проститутка даром не нужна, но он всё-таки соглашается на неё посмотреть после того, как девственница Ё-Чжин предлагает себя в качестве оплаты…
В общем, перед нами перверсивный экстрим «чистой воды», которой девушки всенепременно омываются на пару после каждого рабочего дня. Последствия такой подростковой нерадивости по определению должны быть ужасны и поучительны. Ки-Дуку только это и нужно. После того как Чже-Ён, она же — Васимитра (буддийская грешница), отдает Будде душу, Ё-Чжин, она же — Самаритянка (грешница христианская), придумывает для себя ритуал покаяния: решает переспать со всеми обслуженными «детофилами» и вернуть каждому деньги.
Но процесс искупления вины затягивается. Ровно настолько, чтобы на него успел обратить внимание отец Ё-Чжин. В результате папа самых честных правил начинает охоту на любителей юной плоти, с настойчивым остервенением размазывая мозги похотливых самцов по кафельным стенкам общественных туалетов.
«Самаритянка» — фильм противоречивый и явно переходный. Автор и не пытается скрывать, что находится на распутье между неизжитой страстью к кровавым экзерсисам (которые лучше его мало кто умеет снимать, и которые, сделали ему имя) и наметившейся тягой к риторическим иносказаниям. Ким Ки-Дук сравнительно быстро переболел детской болезнью крутизны, пройдя через множественные стадии изощренного насилия. И вот уже второй его фильм кряду пытается следовать букве классических романов воспитания и духу назидательных притч.
Как и «Весна, лето, осень…», Samaria может показаться непосвященному посланием искушенного восточного мудреца, исповедующего светлую печаль высокой поэзии вечных истин. Избегая соблазна прямых нравоучений, Ким Ки-Дук подключает свой второй образный ресурс: противопоставляет скверностям городской жизни бытийную красоту природы. В финале отец с дочерью отправляются навестить могилу матери: грех преждевременных плотских познаний призвана исцелить запоздалая духовная инициация. Сеанс кармической чистки венчает нехитрый образ последнего отцовского наставления.
Живописный горный массив… Умиротворенные краски осени… Здесь вдали от презренной цивилизации отец впервые доверяет дочери руль своего авто. И пока она делает первые круги по оставленной папой разметке, сам он тихо уезжает прочь на специально вызванной машине. Так «заваленные» в своё время папашей уроки воспитания преобразуются для дочери в простой и доходчивый экзамен на выживание.