Отрезки времени проживают людейУ всех авторов есть своя «ниша».
Ниша Клода Миллера — дети, лишенные родительской любви.
Ниша Виктора Сальвы — иносказательные притчи о внутренней борьбе и принятии своего потаенного естества.
Ниша Марко Феррери — исследование людей с точки зрения ветеринарии.
Ниша Альфреда Хичкока — психологические триллеры с сексуальным подтекстом.
Ниша Вернора Херцога — человек, бросающий вызов силам природы.
У Ричарда Ликлейтера тоже есть ниша. Его авторские фильмы (не путать с коммерческими халтурками типа «Школа рока» или «Несносные медведи») угадываются безошибочно. Они начисто лишены сюжетов. Они спонтанные, шероховатые и до неловкости искренние. Они — калейдоскоп. Мы видим людей и отрезки времени. Не ключевые и не судьбоносные отрезки времени. Но главный подвох кроется в том, что у Линклейтера отрезки времени проживают людей в большей степени, нежели люди проживают эти отрезки. Через 50 лет эти люди будут мертвы, а вместо них, на том же месте, в точно таком же отрезке времени окажутся следующие люди — время переживает людей, но люди не переживают время. «Так в чём смысл всего этого?» «Мне-то почём знать? Просто импровизируем!» Линклейтер не знает смысла и не делает вид, будто знает. Парень и девушка встретились в поезде, гуляли всю ночь, а наутро — простились. Не они поймали момент, а момент поймал их — момент, проходящий бесследно, сменяемый другим, точно так же бесследным моментом. Линклейтер в своих авторских фильмах всегда снимал не людей, а моменты — полтора часа, день, вечер, ночь, 12 лет. Моменты жизни тех, кто исчезнет с лица Земли, а на их месте появятся другие, но такие же. И они будут заново открывать мир, с чистого листа открывать отношения, открывать себя. «Отрочество» — это квинтэссенция, подведения итогов творчества Ричарда Линклейтера. Лес за деревьями, река за водой. Свидетельство жизни — одновременно бесценной и ничего не стоящей. Но никакого реализма. Снимая о бренной рутине, Линклейтер умудряется оставаться поэтом мгновения и вечности. В его изложении жизнь священна вопреки (а, возможно, и благодаря) своей нелепости и предсказуемости. Первый поцелуй действительно первый, и сотни миллиардов людей, уже целовавшихся за историю человечества, не умаляют значимость твоего великого открытия.
10 из 10