Гениальный волшебник. Или фокусник?…Анализировать этот фильм сложно — он великолепен. «8 1/2 » настолько совершенен, что говорить о нем что-то кажется совершенно лишним. Сама задумка — снять фильм о режиссере, который снимает фильм, и снять этот фильм в своем — кто, кроме Феллини, способен на такое? Это образец кинематографического искусства, когда фильм невозможен без мастерской работы режиссеры, оператора, звукорежиссера, актеров и всей съемочной команды, но что еще важно — он невозможен без зрителя. С первых кадров и до финальных шагов мальчика с флейтой чувствуешь, что ты — участник и соавтор данного произведения.
К слову первая сцена очень интересна своей аллегоричностью и методом подачи: как искусно Феллини передает психологическое состояние человека, впавшего в творческий кризис — ему душно, не хватает воздуха, он задыхается, и окружающая толпа лишь с интересом наблюдает за развитием событием, всем безумно интересно, что же с ним будет, и никто даже не пытается вытащить режиссера из страшного положения; римское «Хлеба и зрелищ!» будет актуально, кажется, во все времена. Собственно, это и есть фабула фильма — творческий кризис режиссера, его окружение, его жизнь и страхи, что привело его к такому состоянию и как он пытается из него выбраться.
Во время просмотра я часто ловила себя на мысли, что передо мной и главным героем разыгрывается спектакль — массовка часто нарочно заглядывает в камеру, передвигается в кадре совершенно неестественно, эмоции героев (кроме главного) кажутся наигранными. И тут же следуют кадры, будто вырванные из повседневной жизни. На протяжении всего фильма Феллини играет со зрителем, не дает ему опомниться, дать понять, что же он видит — реальность или нет. Весь фильм сшит какими-то фантастическими нитями: переходы от сцены к сцене настолько плавные, что их не замечаешь, каждый кадр стоит на своем месте, нечего добавить и убавить, — невозможно понять, как режиссер добивается такого эффекта; кажется, Феллини кинематографический волшебник, других объяснений у меня нет.
При всем при этом Феллини не терпит фальши — сложно описать, но даже когда вы видите наигранность (подчеркну: специальную наигранность) эпизода, вы чувствуете, насколько он естественен в этой наигранности. Это для зрителя, но нельзя не почувствовать отвращение Гвидо к его лживому и лицемерному окружению. Режиссеру (так же, как и главному герою) чужда формальность, он никогда не будет делать так, как хотят другие — он сделает так, как хочет сам, и заставит других захотеть того же самого. Вообще многие называют этот фильм автобиографичным относительно самого Федерико, и в это легко поверить — такой фильм нельзя было снять, не пропустив через себя.
Что касается актерской игры — как и в других фильмах Феллини, каждый актер — на своем месте. Марчелло Мастроянни безупречен — Феллини заставил его буквально вывернуться наизнанку ради этой роли, и мы видим даже в самом Мастроянни отголоски жизни главного героя. У Гвидо нелегкая судьба, ему присущи многие страхи — в детстве мальчика запугивали церковью, с детства же идет неоднозначное отношение к женщинам: в жене он видит мать и наоборот, подсознательно хочет одновременно и подчиняться женщинам, и подчинять их (типичная фрейдовская теория вкупе с «эдиповым комплексом»). Страх остаться одному и страх находиться с кем-то — герой полон противоречий, и все его душевные переживания мастерски передает Мастроянни, так же, как режиссер, пропуская через себя это кино.
Относительно работы оператора Джанни Ди Венанзо, дабы не повторять разнообразные синонимы слова «потрясающе», хочется сказать вот что: попробуйте остановить фильм на любом моменте, и вы получите совершенный по композиции, светотеневому рисунку и психологической передачи атмосферы кадр. Наверное, даже не стоит говорить о том, что без этого оператора этого фильма бы не было. Да в нем, конечно, взаимосвязаны абсолютно все, вплоть до эпизодических персонажей, появляющихся на несколько секунд, до стакана воды, который красотка протягивает Гвидо и до сверкающих глаз Сарагины. И конечно, атмосферу фильма сложно представить без звукового сопровождения: музыка Вагнера и Чайковского звучит очень органично, прекрасные мелодии Нино Рота стали как бы еще одним героем картины.
Феллини говорит о жанре этого фильма как о комедии — с этим сложно согласиться (так же, как и с Чеховым, дававшим такое же жанровое произведение своим произведениям). Скорее, это философская притча, и главных тем тут две, как и вообще в жизни: это фильм, как бы банально ни звучало, во-первых, о поиске себя и смысла жизни, а во-вторых, конечно, о любви. «Маэстро! Всем взяться за руки!», кричит Гвидо и пускается в бесконечный хоровод, приглашая зрителя присоединиться.