Свободная от мужчинЖенщину не юного возраста насилует в её же доме неизвестный. После чего она принимает ванну, наносит грим и идёт в собственную контору, делающую эротические садомазохистские компьютерные игры. Но вдруг насильник объявится вновь?
Когда начинаешь разбираться в Верховене, то находишь, что его фильмы почти безупречны, но их трудно разобрать на детали и ещё труднее найти какую-то цельную идею. Вот разве что 'Она' - название - должно натолкнуть на что-то...
Ведь женщина у Верховена, особенно во второй половине карьеры, вообще центральный персонаж. Помнится, против 'Основного инстинкта' выступали феминистки и лесбиянки (часто это одно и то же). А зря. Кэтрин Трамел была одним из первых (и чуть ли не последних) персонажей, игравших в постмодернистском духе и довольно жестоко обращавшихся с носителями молний. В ее игре мужчины - лишь игрушки. Этакая игровая модель матриархата. А роль волчка (выбора жертвы) играет женская сексуальность. Сцена демонстрации промежности - прямая насмешка над сексуальной природой мужчин, пошедших за ней как кролик за морковкой. Только для кого-то морковка окажется с начинкой в виде ножа для колки льда.
Но в 'Инстинкте' голландец всё же остаётся в рамках эротического триллера. В 'Ней' он за них выходит, а традиции психологического европейского кино оказываются равновеликими жанровым играм. Так что эротический (?) триллер, детектив, интеллектуальная драма, сатира, а иногда и просто комедия соседствуют с кучей архетипов (мужских) и, по крайней мере, с одним живым персонажем. Естественно, что женским, вмещающим в себя... В общем, много чего вмещающим.
Особенно если учесть бэкграунд главной героини. Её отец, ни много, ни мало - известный всей Франции маньяк, на религиозной почве убивший несколько десятков людей и поджегший их дома. Велик, наверное, был соблазн ограничиться отношениями отца и дочери - комплексы вины, раскаяние, примирение и т.п. Вот только режиссёр-провокатор ставит на этих отношениях крест - для героини Юппер они однозначны. Привычное поведение семейного согласия, присутствующего как ценность, теперь не актуально. Для Мишель психологической тонкости здесь нет. Чёрное это чёрное, белое это белое, а потому отец - маньяк, испортивший ей (а заодно и непосредственным жертвам) жизнь, потому как умудрился переложить свою вину и на дочь. В этом, кстати, постарались и СМИ - именно телевизор показал девочку на фоне разрушений милого папани.
А тут ещё и изнасилование... То, что для другой стало бы ещё одной трагедией и поводом пойти в полицию, для Мишель становится явно чем-то другим. Она почему-то не спешит призывать кого-либо на помощь. Видать, знает, что ее история вызовет не сочувствие, а скорее злорадство. Для большинства она - вместилище первородного греха, своеобразный жупел для всеобщего кнутобоища (показательная сцена в кафе, где незнакомая женщина выливает этот 'праведный' гнев). Но раскаяние и принятие на себя роли невинной жертвы (козла отпущения) - это явно не для неё. Сама жизнь заставляет ее сопротивляться.
Благо, окружение, даже самое близкое, тоже видит ее не в радужных тонах. Мать, ревнующая (только очень завуалированно и своеобразно) дочь к отцу, или просто желающая примирения... Любовник, сексуально эксплуатирующий Мишель. Инфантильный сын, который, впрочем, удостаивается таки эволюции. Бывший муж, провинившийся единственным, но хлестким ударом. Любовник матери - глуповатый жиголо, но и тот выбивает себе право унижать. Коллеги-мужчины, играющие вроде бы с виртуальным образом Мишель... Уже и неважно, чем разрешится детективный сюжет в смысле ответа на вопрос: кто насильник? Важнее, как изменится сама Мишель. Катарсис финала показывает лишний раз, что осмеянные отморозки-мужчины, хоть и мутировали и ослабли, но ген насилия из них никуда не делся. А 'она' по существу освобождается от генетической зависимости от них - отеческой, сексуальной, идеологической. Да и вообще - женщинам, даже невестке со свекровью и жене с любовницей, оказалось гораздо проще договориться между собой. А мы вступаем в мир, где хозяева сменились на хозяек. Верховен от них явно в восхищении.