Дом там, где больноПожалуй, ни один фильмов режиссера не вызывал такой полемики, как «Это всего лишь конец света». Оценки картины со стороны критики и зрителей разнятся от полного неприятия и статуса «худшего фильма Долана» до титула самой зрелой и серьезной его работы. Чего стоит только история в Каннах: забитый критиками, «Конец света» получил Гран-при, вторую по значимости премию фестиваля, а также был отмечен призом христианского экуменического жюри.
«Это всего лишь конец света» нарушает большинство законов кинодраматургии. Он практически лишен развития действия. Настолько, насколько его лишены пьесы Антона Чехова. Все персонажи статичны. Более того, информации, которую нам о них дают, настолько мало, что ее иногда недостаточно, многое в их отношениях остается неясным. Одни умолчания, сплошь недоговоренности. Прибавим к этому и то, что фильм состоит преимущественно из монологов, солирующие персонажи сменяют друг друга, плеяда звезд французского кино (Натали Бай, Венсан Касель, Марион Котийяр, Леа Сейду, Гаспар Ульель) показывает мастер-классы актерской игры. Не обошлось и без оригинальных решений в плане формы: снят «Конец света» практически исключительно крупными планами. Любой учебник по операторскому и монтажному мастерству после просмотра можно выбросить в мусорное ведро.
При первом и очень поверхностном знакомстве с фильмом, «Конец света» производит впечатление обескураживающее. Кажется, можно было бы сказать больше и сильнее. Однако только потом, начиная обдумывать увиденное, уходя все глубже в подтекст, начинаешь иначе открывать историю, понимать ее глубину и силу того метода, в котором лента исполнена.
Сюжет «Конца света» отсылает к архетипической ситуации, возвращению домой. Это один из четырех вечных сюжетов мирового искусства, согласно Борхесу. И уже первый саундтрек в исполнении Camille задает основное настроение произведения: «Home Is Where It Hurts». Дом — это там, где больно. Как верно и метко подмечено.
Мы наблюдаем за одним воскресеньем этой семьи, вслушивается в монологи каждого из персонажей, пытаясь понять. Пространство фильма населяют эксцентричная мать, вечно и назойливо болтающая обо одном и том же (Натали Бай), за причудами которой скрывается глубокое одиночество; сестра Сюзанна (Леа Сейду), вынужденная прозябать в тихом омуте родного городка и приносить собственную юность в жертву матери; брат Антуан (Венсан Касель), грубый, озлобленный, занятый всю жизнь тяжелым физическим трудом; жена брата Катарина (Марион Котийяр), тихая, забитая мужем и несчастная.
Форма вновь становится у Долана лучшим способом выражения содержания. Любая стилистическая особенность фильма раскрывает его идейный смысл.
Интересна цветовая гамма картины. Реальность отличается мрачными, намеренно затемненными тонами. Воспоминания, в которые подчас проваливается Луи, напротив, контрастируют с общим фоном яркими красками, словно оказываясь единственным убежищем в царящем мраке. Финальная сцена окрашивается заходящим солнем в персиковые, оранжевые тона, словно наколяя пространство и высвечивая героев иначе, показывая их подлинные лица.
Обилие крупных планов сужает пространство кадра, создает общую атмосферу тесноты, удушливости, в которую помещены все персонажи «Конца света». Создается универсальная метафора клетки, отсутствия пространства, невозможности дышать.
Композиционная тяга к сменяющим друг друга монологам подчеркивает, пожалуй, главный мотив произведения – невозможность диалога. Герои Долана постоянно говорят, но о себе и для себя. Никто никого не слышит. Никто никого не понимает. Не пытается услышать и не пытается понять. Кульминацией действия, судя по логике движения сюжета, должен был бы стать диалог Луи и Антуана в машине, которые поговорили бы по душам впервые за двенадцать лет. Мы ждем этого диалога весь фильм, надеясь, что он многое прояснит. Но в итоге все оборачивается чередой бессмысленных фраз и препинаний о случае в аэропорту. Диалог рассыпается. Язык не может объединить людей. Кульминация невозможна. Поэтому и действия как такового нет.
Еще одно доминирующее настроение «Конца света» — невозможность. Луи пытается попасть в старый, разрушенный дом, с которым его связывает нечто очень важное, но так туда и не едет. Два раза герои собираются за кухонным столом в надежде устроить семейный обед, но два раза ему не суждено состояться. Обед как символ единения, семейной гармонии в фильме не случается. Оба раза он обрывается ссорами.
Ссоры и крики – единственный доступный персонажам язык коммуникации. Ссоры и крики становятся единственной псевдокульминацией действия.
Наблюдая за выходными этих людей, копаясь в их судьбах, понимаешь двойственность мотивов и побуждений Луи. С одной стороны, он один выбился в люди, эгоистически забыв о родных, не помогая им и даже не общаясь длительное время. Очевидна зависть со стороны брата: человек труда никогда не сможет простить человеку искусства его «избранность». Жизнь одного прошла в ущерб жизни другого. Как человек Антуан брату неинтересен. Не интересна и Сюзанна, неинтересна мать. Луи и рад бы обрести среди них счастье, но здесь ему неуютно, все тяготит, все наскучивает. С другой стороны, мы осознаем одиночество героя в его семье, окруженного, в сущности, чужими и равнодушными людьми, неслышащими его и непонимающими. Показательной становится последняя сюрреалистичная сцена: Луи бился в своем доме, подобно той самой птице, мучительно пытаясь вылететь и каждый раз разбиваясь о стены. Да, он другой. Не лучше и не хуже, просто другой. И этого родичи ему не простят.
Такой же «другой» выглядит невестка героя Катарина, вторая по значимости героиня фильма, блистательно сыгранная Марион Котийяр. Она единственная выглядит родственной душой Луи, единственная готова его понять, но, увы, помочь ему Катарина не в силах. Необъяснимая тяга этих двух персонажей становится одним из ключевых подводных камней сюжета ленты. Это тяга двух существ, увидевших друг в друге отражение. Постоянно пытаясь понять природу этого притяжения, сопоставляя двух персонажей, приходишь к неожиданному выводу: оставшись дома, Луи оказался бы навсегда в положении Катарины. Не уехав из провинции, он очутился бы в положении такого же забитого и затравленного существа, у которого даже нет права собственного голоса. Значит, Луи верно поступил? Значит, его путь не мог быть иным?
«Это всего лишь конец света» — исследование института современной семьи под микроскопом. Тема вечная, но, как никогда, горчащая. Семья может стать как главным богатством жизни человеком, его убежищем от бурь внешнего мира, так и тюрьмой, которая его поработит, погубит. В идеале она должна быть оазисом взаимопонимания и сплоченности, но как часто оказывается сообществом чужих людей, вынужденных мучить друг друга сожительством под одной крышей. Вот и в фильме отчуждение достигло катастрофических границ. Узы крови больше никого не скрепляют. И говорить, как оказывается, не о чем. И о самом главном сообщать не стоит. Не поймут.
Это не драма. Это современная семья, как она есть, каких тысячи в провинциальных городках по всему миру. Это всего лишь конец света.