Дурная последовательностьЭдакая простая притча с отсылками к работам И. Босха. В центре ленты — проблема престолонаследия: общество требует нового короля, и им становится Азазел. Сам по себе этот персонаж крайне непоследователен: то уверенно дарит народу свободу (от обязательств, а не для деятельности) и наслаждается властью, то стенает, умоляя горбуна Саркиса забрать эту власть себе. Истинный и ложный король и его атрибуты — тема, пожалуй, специфическая: ей нужен свой зритель, который оценит её воплощение по достоинству.
Что до народных масс, то лица пейзан весьма картинны, и ведут они себя подобающе: удались сцены пиршеств, разделки монарха-свиньи, похотного буйства и т. д. Фильм наглядно показывает историческую роль религии в регуляции насилия. По замыслу режиссера, видимо, без закона — королевского, сиречь Божьего — в условиях вседозволенности неминуемо проступает животная суть человека, со всеми вытекающими: глумление, изнасилования, убийства. То есть режиссер наследует богатой традиции разрывания связей между социальным и природным миром — что же, это его право. Просто акцент на важности ограничения человеческой свободы не должен затмевать того факта, что как раз животные успешно справляются со внутривидовым насилием.
Изображенная низость человека как хищника, которому без Бога уготовано безумие и ад, весьма отвечает характеру картин И. Босха, хотя, конечно же, его миры гораздо ярче и богаче, а здесь они как бы сужены до мира людей. Впрочем, есть в картине и демоническое начало, и при этом мне было довольно сложно отделить его от начала божественного — хотя вполне допускаю, что режиссер и намеревался их сблизить. Сами демоны вышли неплохо, правда, им было уделено немного времени.
Фильм много говорит об изнанке быта Европы Средних веков. Несмотря на несомненные визуальные достоинства отдельных сцен, сказать что-нибудь о сюжете практически нечего: если Вы знакомы с библейской мифологией, он будет весьма предсказуем, а сам художественный образ главного героя никак нельзя назвать оригинальным или выдающимся.
В целом, фильм не самый запоминающийся, зато отвечающий житейским представлениям о власти монарха и о том, что ею движет. Лично мне показался примечательным образный ряд, что не искупает слабости сюжетной линии. Примечательна идея иллюзорности свободы, на которой настаивает С. Пачелли, но такую её интерпретацию трудно принять. В конечном счете, мир людей в фильме — это мир рабов: своего естества, короля, общественного мнения, и, наконец, неких сверхъестественных сил. Впрочем, в конце концов, это лишь кинопритча.
7 из 10