Canto hondoФрансуа Жирар — мастер короткометражных фильмов, видео инсталляций, танцевальных фильмов и music videos в 1998 году перекладывает на киноязык легенду о «Красной скрипке». Мистическую, чувственную, с муаровым узором в сердце и материальную лишь наполовину. Режиссёр и по совместительству сценарист переплетает путешествие от средневекового прошлого к современному настоящему. Выстраивает последовательность событий в нелинейном повествовании, совершает постоянный возврат к современности, но в чуть смещённой точке, отрезке времени. Расширяет границы невозможного до реального времени, позволяя прикоснуться к вечности, стать её частью и ощутить невероятное блаженство от близости к постижению тайны музыки. Неуловимой и открывающейся лишь избранным, словно canto hondo, сокровенная (тайная) песнь.
Через века и континенты ведётся предсказание старой Чески для Анны. Уверенной сухощавой рукой Ческа переворачивает карты, а женщина-луна, с трепетом внимает мудрости и тому, что ей суждено пройти. La Luna обещала ей длинную дорогу… А Он хотел создать для своего ещё не рождённого сына скрипку, какой до сей поры не существовало — Никколо Буссоти, мастер, одержимый своим ремеслом, вкладывающий в инструмент самые сильные эмоции, что подвластны человеку. И та, кто в полнолуние собиралась подарить ему самое дорогое, что может быть у женщины, сама стала его последней скрипкой. Он вдохнул в инструмент ускользающую душу любимой. Так, что спустя века, в нём эхом отзываются звуки прошлого: безмятежные напевы Анны, подхваченные и ведомые смычком в самые отдалённые уголки её души-психеи, её нерастраченная сексуальность, предродовой стон, что через столетия сумел услышать и понять лишь один-единственный человек, эксперт Чарльз Морриц, чьи глаза наполнились слезами, а внутри прочно поселилось стремление заполучить во что бы то ни стало уникальный инструмент, почти как одержимость его создателя.
Один из los angeles timidos, кротких ангелов — сирота Каспар Вайсс, гений, воспитанный монахами, кто сжимал гриф скрипки своей детской ручонкой каждую ночь и заботливо укрывал инструмент одеялом, словно чувствовал и боялся разорвать эту тонкую связь с материнскими узами, мечтал стать знаменитым. Маленький бледноликий ангел, не обращая внимания на свой порок сердца, неустанно учится играть на инструменте, ближе которого нет ничего на свете, в такт метроному — изобретению своего учителя Пуссена. Prestissimo. До изнеможения, до сбоя собственного дыхания, до остановки сердца. Скрипка, похороненная вместе с мальчиком, продолжит жить вопреки, обретёт нового хозяина: одного, другого, третьего… Меняются страны и люди, но волшебство скрипки остаётся неизменным. Для одних — она союзница, для другого — любовница, пока не покинуло вдохновение, а пары опиума не увели за зыбкую грань реальности. Огонь чресел со временем вернёт прежнюю виртуозность англичанину, но чтобы тут же навсегда прервать жизнь музыканта, а скрипку отправить далеко за моря и океаны.
Для каждого места действия существуют свои приметы. Некоторые из них неизменны, как вид на заснеженные вершины гор в решетчатом окне монастыря или зал аукциона в современном Монреале. Другие раскрывают атмосферу и нравы. Немного сонные дома с темно-красными крышами Кремоны, где начинается история, сменяются аскезой монастыря, величественными архитектурными ансамблями Вены, отражающимися в окошках экипажа Пуссена и поражающими своей красотой маленького Вайсса. А потом в выпуклой линзе метронома отражается уже сам Каспар, неподражаемый в своём исполнении, достигнувший вершины мастерства.
Но внезапно в современной реальности, пока идёт подготовка старинных музыкальных инструментов к торгам в Монреале, скрипка Буссоти сама начинает разглядывать окружающих, словно выбирая самого достойного после пережитой китайской культурной революции, где ей грозило сожжение. Неожиданно появляется взгляд изнутри скрипки, через эфы… на Моррица: сначала оценивающий — достоин ли? Затем прямо в глаза, удивлённые, потрясённые, растерянные, но уже очарованные и полные неуходящей пронизывающей неизбывной тоски, отражающей связь времён, уводящую куда-то в полнолунную даль, где можно если не понять, то почувствовать талант и бесконечность тайны.
