В одном чёрном-чёрном городеУстный язык без опоры на читаемый периодически грамотный текст имеет тенденцию к опрощению. Часть букв перестаёт проговариваться. Спасает интонация. Но девушка, назначенная в фильме студенткой-социологом, часто даже не интонирует фразу. Она бегает с нелепыми анкетками по квартирам, шарахаясь при этом от людей — они же такие странные! Зачитывая скороговоркой, деревянным голосом написанные канцеляритом вопросы, она встречает в ответ недоумение. Поэтому предпочитает заполнять анкетки сама. А что делать? Надо получать образование, опекать недееспособную мать и отбиваться от липучего отца-невротика. Вот с соседями, кажется, повезло. Но радоваться этому юный гуманитарий уже не в силах - недосып.
В прошлом крестьянские дети, едва встав на ноги, тут же хватались за прялку или соху. Студентке-социологу жизнь также не оставила выбора. Сохи рядом не оказалось, взялась за пилон. Должно быть, это не мелкое поселение, если в нём хватает вуайеристых импотентов, готовых платить «за посмотреть». Так или иначе, но вялый стретчинг в стрип-баре приносит студентке доход. Ирландский виски Jameson у неё на столе (порядка 2 т. руб бутылка) тому подтверждение. К тому же эта многозначительная возня с фаллическими символами позволяет юному социологу как-то избегать full-контакта. До поры, до времени.
Видимо, профессия социолога также виделась девушке чем-то вроде пилона - извиваясь на нём топлес, можно с кислым видом посматривать с вершины подиума на слюнявых неудачников и принимать от них деньги. К некоторым она, впрочем, нисходит. Я не особо понял, зачем. Может потому что её парень, ещё одна жертва жанра, предпочитает иметь дело с усопшими? Впрочем, героиня фильма режиссёра-женщины имеет право на необъяснимые поступки. Особенно, если та ещё и сценарист.
В фильме много обнажёнки. Хотя и меньше, чем в инете. Но режиссёр боролась до конца. Одних трусов было снято на камеру с десяток. К раскрытию пресловутой «темы С» художник также подошёл с огоньком. Груди мелькают со стробоскопической частотой и под конец перестают замечаться. Так задумано?
В финале героиня вроде как на что-то решается. Если так, то это должно было бы случиться ближе к середине фильма. Разумеется, понадобился бы, наконец, сценарий. Но режиссёр на сценарии сэкономила и всё сделала сама…
Понимаю, что жанр российской «чернухи», однажды появившись, уже не умрёт. К тому же, всегда можно сделать рестайлинг и привнести в кадр освежающую тематику ЛГБТ, БЛМ, а то и харассмента. Ясно и то, что всё, что сделает один ч-к, всегда может заинтересовать, по меньшей мере, ещё одного ч-ка. Поэтому пускай останется кино про влюблённого в горы/море/чащу больного чёрной оспой трансгендера, вынужденного зарабатывать в борделе на лекарства дементной маме, попавшей в ДТП по вине мужа-алкоголика/педофила. Фильм найдёт своего зрителя. Но каким боком встревает в эти фриковые взаимоотношения фестивального творца с фэнами Мин-во культуры? Ведь там наверняка встречаются ещё люди, которые что-то слышали про Соню Мармеладову или смотрели «Ночи Кабирии»?
Атмосферу первых кадров фильма создаёт журчание урины в сосновом бору. Как по мне, так финал хорошо бы зашёл под звук смыва.