Вдумчивый зритель уже из одного названия может легко представить себе канву сюжета, его основные этапы, повороты и финал. Это не сложно, ведь сюжет мифа о Медее, как и одноимённой трагедии Еврипида, легкодоступен и регулярно востребован. Если я правильно понял автора, он хотел вернуть характерную для античной Греции трагедию, в намертво заякорившийся на драме современный кинематограф. Который, кстати, является довольно точным отражением состояния человечества. За склонное к чересчур продуманным чувствам человечество, за Ясона, за до безумия любимого мужчину выступает так и не ставший мужем любовник, Алексей (в переводе с греческого – защитник) – традиционно безупречный Цыганов.
За хтоническое женское начало, Лилит – первую модель женщины, забракованную Создателем, Медею, бегущую за любимым по трупам соперников и соперниц – безымянная обладательница диплома специалиста по тонким химическим технологиям, профессиональная любовница и мать детей любимого мужчины, озабоченная – ради удержания его подле себя - сохранением своей вечной телесной молодости, Тинатин Далакишвили, на время подзатерявшаяся со времён «Звезды» Анны Меликян. Две крайности, две противоположности, разыгрывающие на земле Израиля пьесу 2500-летней давности, а её финал – на руинах крепости Масада, защитники которой – напомню – предпочли убить друг друга, нежели сдаться. Взаимная аннигиляция этих крайностей, не телесная гибель, но полная и окончательная потеря героями смысла дальнейшего существования – закономерный итог фильма. Но и никакой альтернативы Зельдович тоже не предлагает. Только безжалостно констатирует. Впрочем, ничем другим – сняв за 30 лет четыре фильма – он и не занимался. Но разве не это (со времён Еврипида) – действительное предназначение искусства?