Культовый статус 'Хэллоуина' трудно переоценить не только потому, что через сеттинг и сюжет фильм Джона Карпентера прекрасно передаёт дух Хэллоуина, но главное – потому что по части воздействия на зрителя он даже спустя сорок с лишним лет после выхода может дать фору многим современным представителям жанра.
Конечно, главное в «Хэллоуине» - это атмосфера. Тягучий саспенс под гипнотическую музыку самого Карпентера пронизывает весь фильм вдоль и поперек, превращая его из тривиального слэшера про бесчувственного убийцу а ля Кожаное Лицо (хотя Майкл Майерс, как известно, тоже носит маску) в леденящий кровь в жилах параноидальный триллер. Недаром известный американский критик Роджер Эберт сравнил «Хэллоуин» с творениями Альфреда Хичкока – потому что по накалу саспенса фильм и правда сравним с легендарным «Психо». На первый план в картине выступают не способы изобретательного убийства героев – но неотвратимость их смерти.
Представляя главного злодея помешанным на убийствах молчаливым психопатом, Карпентер как бы делает его воплощением самой смерти, которая приходит и забирает кого-то по своему усмотрению и с которой договориться заведомо невозможно. А надевая на него белую маску, режиссер делает его воплощением человеческой паранойи, которая может принимать самые разные формы. Все те незнакомцы, которые будто бы шли за вами по темной улице или издали неотрывно смотрели на вас средь бела дня, находят свое отражение в образе Майкла Майерса.
«Хэллоуин» совершает своего рода революцию в жанре, позволяя нам увидеть все как с точки зрения самого маньяка, так и с точки зрения остальных героев. В основном это достигается благодаря исключительной операторской работе Дина Канди.
Вот камера выглядывает из-за спины Майерса, неслышно подбирающегося к героям, и это пугает нас. А вот мы видим его пустой взгляд издалека, будто бы глазами героев, - и эти дальние планы пугают нас еще больше. Но этим все не ограничивается: вступительная сцена фильма заставляет нас увидеть первое убийство Майкла, которое он совершил еще ребенком, его собственными глазами. И этот эпизод, снятый полностью от первого лица, можно по праву назвать одной из лучших вступительных сцен в кинематографе.
«Хэллоуин» дает зрителю безликого незнакомца на другом конце улицы и, угнетая своей атмосферой, заставляет до поджилок прочувствовать последовательную и упорную безжалостность последнего. В развязке фильм вообще становится символическим противостоянием жизни и смерти.
Но смерть – на то и смерть, что убить ее не получится. По крайней мере, пока того не захотят продюсеры.
