Дом, в котором мы живёмВ доме без жильцов — известных насекомых не обрящешь.
Козьма Прутков
Измочаленная вконец бесконечными поломками и авариями комиссия ЖЭКа заходит в квартиру известного в узких кругах поэта Петрищева («А, Б, В, Г, Д! А бы Вы гады. Вы гады! Выгадывать бы рады. Мы любим природу», помните ведь?), находит провалившийся угол и сообщает почитателям высокого искусства о необходимости снятия обоев и укреплении стены. На что тут же получает словесный фонтан обвинений в святотатстве и хроническом манкуртизме («На этих обоях Иван Фёдорович записывал бессмертные стихи!»). Робкие логические доводы коммунальщиков были яростно заглушены кривлянием и обезьяньими плясками бородатой интеллигенции. Комиссия ретировалась, мемориальная доска расползлась на трещины.
Фильм «Фонтан» (1989) Юрия Мамина — это камаринская возбужденной от внезапно обретенного чистого кислорода творческой интеллигенции конца перестройки. Теперь не нужно владеть советским эзоповом языком, припрятывать в карман фигу, укутывать мысль в закат. Все просто: рушащийся дом — это отечество; латающие тришкин кафтан коммунального хозяйства — это апологеты социалистических преобразований; одуревшие жители, голосующие «за» и укрепляющие водку дихлофосом (три пшика — перебор!) — быдлонаселение, электорат; парящий над двором на самодельных крыльях музыкант — вечное искусство, не зависящее от века или квартирных удобств. И ещё с десяток легко дешифруемых образов, игра для пытливого разума читателей «Аргументов и фактов» образца конца восьмидесятых.
Конечно же, чернушная аллегория тут же отхватила ворох кинематографических призов на разных фестивалях. Второстепенных, правда, но зато многовекторных. Одесса, Габрово, Веве, Сан-Ремо, Троя, Кемпер, Клермон-Ферран, Бельфор, Торремолинос, Лас-Вегас. «Золотая трость», «Серебряная рыбацкая сеть». Зарябит в глазах у каждого, как от изобилия «Кукуруку», «Херши» и «Юпи» в потихоньку расползавшихся по стране известными насекомыми коммерческих киосках. Фарс колосса на гипсокартонных ногах оценили во всем мире, режиссера заметили, и в дальнейшем помогли материально в производстве картин, где герои по крышам бегут из грязно-серого Ленинграда в солнечный Париж, где в каждом ресторане скрипачи водят смычком между ног, а пианисты играют задом к клавишам. А дальше поверивший в себя Юрий Мамин уже самостоятельно создавал такие произведения как «Санчо с ранчо», оцените гармонию названия, или фэнтэзийный сериал «Русские страшилки». Не смотрели? Ну и леший с ними, вернемся к нашим баранам.
Неужели среди паноптикума персонажей не найдется ни одного положительного. Ну, почему же. Сатыбалды Кербабаевич Кербабаев (Асанкул Куттубаев), туркменский мелиоратор. Нерушимые принципы и убеждения. Неважно, что один против всех — молитве, направленной на Мекку (для окружающих — на холодильник) это не помешает, утечку драгоценной воды предотвратим. Многие бы из нас смогли бы жить по своим убеждениям в чужой стране, среди чужих людей? Тут и среди своих не получается. Главный инженер ЖКХ Лагутин (Сергей Дрейден/Донцов) вечно разруливает государственные проблемы мелкого масштаба, и дом пока держится только на инженерских подпорках. Цветовод Славик (Анатолий Калмыков), в отличии от дворовых биомасс, реально занят делом, пытаясь своим горбом выскочить на новый уровень достатка. Вот только вреда от этих славных героев гораздо больше выходит, нежели от остальных убогих сограждан. Аксакал рушит весь худо-бедный порядок, ввергая двор в хаос. Благими намерениями, как говорится. Обессиленный суетой инженер получает в награду лишь упрек, что из-за его заплаток так и барахтаемся в грязи, кардинально надо вопросы решать, а не валящуюся крышу на плечах забулдыг удерживать. Незадачливый предприниматель, слегка опередивший время, в итоге уничтожает даже то немногое, что у него было.
Обласканная на момент выхода критиками и гурманами картина сейчас прочно пылится в дальних уголках киносознания. Иногда её показывают по ностальгическим каналам, иногда её упоминают бородатые ценители памяти поэта Петрищева, иногда зачем-то приплетают тандемом к одноименному фильму Даррена Аронофски. Разово её интересно посмотреть каждому, пересматривать рекомендовано зрителям за сорок, любящим проводить параллели с теперешним временем и периодом своего взросления. Остальную, весьма значительную часть придавит беспросветный сумрак происходящего в социалистическом лепрозории. Он не гуще, чем смог «Дурака» или «Левиафана», там просто хронистически менее зеленая трава.