Остались ли в Москве гаражи?Представьте, что во время прогулки вы вдруг остановились, просто так, ни с того ни с сего. Ваши глаза - две маленькие камеры, - аккуратно следят за происходящим. Сначала неловко, непривычно (Почему я это делаю?), затем - более расслабленно. Понемногу вы становитесь наблюдателем, духом, выпавшим из реальности. Картинка перед глазами перестает быть статичной - она составлена из сотен мелких движений, шорохов, звуков, и каждый из них живет своей жизнью, имеет свой смысл, будучи неразрывно связанным с другими.
'Обходные пути' можно смотреть и так, отстранённая повседневность, удивляясь ей, наблюдать на экране то, что видишь вроде бы каждый день, но не придаешь этому значения – целый микрокосм, сосредоточенный в одном взгляде. С детским интересом рассматривать еле заметные трещины, дыры городского пространства, секретные места, у которых наверняка есть своя жизнь, своя история. Однако, мы уже выросли, и наш вкус к секрету порядком ослабел. Все, что ожидает нас в этих местах – очередной мешочек с запретным порошком, в котором нет ничего таинственного, только деловое спокойствие и привычный страх оказаться пойманным.
Или нет? Без какого-либо художественного вмешательства реализм вдруг становится наивно магическим, поиски места в гугл-картах плавно перетекают в подобие квеста, разглядывание домов, деревьев, птиц; московские пробки кажутся абсурдными и забавными. Конечно, наступит и отрезвление, на сей раз уже реальное, по эту сторону экрана, когда гражданин полицейский начнет досмотр или вломится в ночной клуб.
Но отсюда и то специфическое духовное отстранение, которое вызывает фильм. Между глубоким детством и взрослением целая эпоха – сколько ей лет, двадцать, тридцать? больше? – эпоха одного и того же. Зернистая пленка, родные, до боли знакомые виды, облупленная краска многоэтажек и ощущение прошедшего апокалипсиса — это снято вчера или в конце 90-х? Это точно Москва? Только ли она? И я, наблюдатель – где я сейчас?
Название фильма можно читать по-разному – перед нами не только полевые заметки. Это свидетельство смотрящей сквозь бетон жизни, вещь в равной степени экзистенциальная, социальная, политическая и не в последнюю очередь документальная, но никогда не обезличенная. Нам предлагают другую поэзию. К ней сложно остаться равнодушным, но и слишком сочувствовать – значит отделять себя от происходящего. Что же остается? Научиться самим искать эти обходные дороги, а если не можешь – хотя бы изредка замечать их и не думать, будто все уже кончилось.