путешествие будет опаснымПросмотр фильма Маттео Гарроне - дело мучительное. И не только потому, что наблюдать за мытарствами двух сенегальских подростков, отправившихся через пустыню и море в вожделенную Европу - на самое радостное занятие. Все гораздо хуже. Режиссер загоняет зрителя в этическую ловушку. Ты просто обязан сочувствовать парням, которых и облапошили, и ограбили, и избили, и пешком через пустыню заставили идти, и на ржавом корыте в море отправили. Но вместо сочувствия со стыдом начинаешь замечать, что внутри растет раздражение. Дурацкие вопросы, почему в такой трудный и опасный путь рискнули отправиться попутчики подростков - глубоко беременные, слабые и обессиленные, не дают покоя. Возможно, дело в том, что мы не можем представить себе глубины отчаяния жития в бидонвилях африканских столиц. Возможно. Но ведь возможно и то, что режиссер просто бессовестно эксплуатирует популярную нынче эмпатию и чувство вины гражданина 'цивилизованных' стран перед теми, кому не слишком повезло с местом появления на свет. И в пользу второй версии начинает работать не только естественная психологическая защита - а я то чем виноват?, но и сама ткань фильма. Гарроне, конечно, сильно рисковал. Документальные кадры с острова Лампедуза, куда попадают те, кому повезло выжить в песках, волнах и среди головорезов, не видел только ленивый. И эти кадры, и эти лица - не слишком приятный фон для этой игровой картины. Вольно или невольно, но все страсти-мордасти в фильме Гарроне начинают приобретать опереточный оттенок. Все предсказуемо. Не успел появиться в кадре рекрутер в поездку через Сахару, опытный зритель уже понимает - мошенник. Если кто-то на особо крутом бархане свалится из кузова внедорожника, будьте уверены - бросят в пустыне и не чихнут. Пика декоративности фильм достигает в самых страшных сценах - в застенках у ливийских бандитов. Кадры откровенных зверств смакуются Гарроне так увлеченно и подробно, что выглядят постановочным гран-гиньолем. Сознание невольно уводит к иным вопросам, не имеющим отношения к фильму: интересно, эти упыри при Каддафи уже были или эта массовая звероподобность - дар ' цивилизованного ' человечества ' нецивилизованному'? Появление в квазиреалистичном мире видений духов и африканских богов выглядит откровенным маньеризмом, который призван придать не совсем политическому, не до конца социальному фильму некую надмирность.
И вопреки всему этому фильм в самом финале неожиданно взлетает. Крайне странная режиссерская стратегия - без малого два часа водить зрителя за нос, чтобы в последние 10 минут захватить внимание в полный и безоговорочный плен. Но Гарроне - режиссер опытный. Знал, что делал. Он фактически отслужил длиннющую литургию оглашенных, чтобы к финалу в зале остались только верные. И только им режиссер поведает про что кино. А оно не про тяготы страшного пути, не про то, как третий мир отчаянно тянется к первому, даже не про духов предков и местных богов. Он про мечту о капитане, для которого самым главным будет то, что все пассажиры его ржавого судна в конечном итоге останутся в живых. Да, 16-летний Сейду знать не знает как облегчить страдания роженицы и как утихомирить разбуянившихся маргиналов. Он не готов даже к потенциальному шторму. Он просто хочет, чтобы все эти обездоленные, не большого ума, некрасивые оборванцы остались в живых, добрались до вожделенного берега и пошли жить свои не самые счастливые жизни дальше. И этого желания окажется вполне достаточно. В такой финальной конструкции даже полеты духов перестают выглядеть елочной мишурой. Духи тоже ничего толком не могут. Но хотя бы хотят.