Под Дамокловым мечом.Обратите внимание, в рецензии возможны ссылки и упоминания об особенностях и поворотах сюжетной линии.
Венеция может быть искрящейся, манящей, родной, такой ее рисует Феллини в «Казанове»; в «Смерти в Венеции» Висконти Жемчужина морей дарит последнее откровение, яркую вспышку перед вечным покоем; Венеция Роуга холодная, враждебная, гнетущая. Но у всех вышеперечисленных режиссеров она яркая, запоминающаяся, ни с чем не сравнимая, незаменяемая.
Фильм, начинавшийся как семейная драма, закончился как мистический триллер. А где-то в середине были длинные диалоги, оказавшиеся впоследствии знаковыми, прогулки по зимнему и неприветливому городу, загадочные убийства, не выходящие на первый план до последнего, таинственные незнакомцы, каждый из которых выглядит по меньшей мере подозрительно, предсказания, сказанные уверенным голосом слепой женщины, так страшно и стремительно сбывающиеся, настораживающая музыка и все более гнетущая атмосфера, все решительнее и, я бы даже сказала, бесповоротно ведущая к развязке.
Пляска со смертью закончилась, но кто начал этот танец, когда в него вступили главные герои, кто прячется под масками на этом балу-маскараде (не забываем, что это Венеция), насколько определена их роль, действительно ли это конец, кто дирижер, управляющий невидимым оркестром, какие личины у Лауры и Джона (Вольто или может быть Баута, но персонаж Дональда Сазерленда видится мне исключительно с длинным носом Чумного Доктора, впрочем, бессильного противостоять болезни вымирающего города). Роуг не отвечает на вопросы, он их задает, очень мастерски, особое внимание уделяя визуальной части, которая в этом фильме одна из самых запоминающихся, и еще он пугает. Причем сильно. Этот милейший персонаж еще долго будет мерещиться мне на пустых улицах, в неосвещенных подворотнях и даже выглядывающим из-за дверного проема спальни (Святые угодники, до чего я докатилась!).