Toi, le veninЛегко ли быть знаменитым? Бэби Джейн приняла смертельную дозу славы ещё в детстве, когда стала высокооплачиваемой звездой водевиля с белоснежными локонами, бантом и, прилагающимся к нему, скверным характером. Её сестра Бланш, получила признание и всеобщую любовь много позже, уже во взрослом возрасте, когда известность сестры быстро угасала вместе с талантом. И хоть завязка истории перенесена в 1917-й год, совершенно очевидно, что крошка Джейн Хадсон — это калька-перевёртыш с Ширли Джейн Темпл, чудо-ребёнка и одновременно голливудской артистки периода Великой депрессии. Она была столь популярна, что студия специально для неё построила бунгало прямо в Голливуде, под неё писались сценарии, она исполняла первые роли и даже имела персональную девочку-дублёршу, а её личико и далеко не природные кудряшки нашли воплощение в нескольких линиях кукол «Ширли Темпл». Ровно всё тоже, правда без дублёрши и бунгало, было и у Бэби Джейн, но милой и нежной увидеть её можно было лишь на сцене, а в обычном общении девочка становилась абсолютным тираном. Вот она кричит на отца и принимает выжидающую позу. Тише… тише, милая…
«Что случилось с Бэби Джейн?» это фильм о цене, что платят артисты за свою популярность, о добре и зле, о лютой ненависти, зависти и… о любви, что не приносит счастья, а, наоборот, губит доверчивую детскую душу, пестует амбиции и не даёт уже взрослому человеку окончательно повзрослеть. Просто удивительно, что столько всего уместилось в достаточно камерной кинокартине, ведь когда Роберт Олдрич начинал съёмки, мало кто подозревал, что кинолента станет чем-то большим, чем фильм ужасов категории «Б». Продолжая и раскрывая с новых сторон лейтмотивы «Звезда родилась» и «Сансет бульвара», фильм рассказывает об обратной стороне жизни звёзд в забвении, показывает, как творческая несостоятельность, чувство вины, зависть и алкоголь могут деформировать личность, а обиды детских лет и самолюбование порождают лицемерие и подлость. Намеренно утрируя, доходя порой до полного абсурда, экранная реальность балансирует между психологическим триллером, фильмом ужасов и чёрной комедией-детективом, где буффонада может сменяться тонкой насмешкой над пагубными слабостями людей.
Минуты складываются в бесконечность мучительной боли и панического страха. Надежда сменяется отчаянием и безысходностью, осознанием обречённости и невозможности обернуть всё в шутку. Тусклые светильники, мрачные тени на стене, гнетущая атмосфера дома, где давно нет жизни, напоминает одновременно и таинственно-печальные рассказы Э. По, и зловещий «Мальпертюи» Жана Рэя, чьи обитатели покинули этот мир и оставили после себя лишь тлен. Слишком давно отрава разлилась по артериям и венам, поразила тела и, подобно раковым метастазам, проникла глубоко в души так, что помочь теперь не сможет даже самый лучший лекарь. Тем более времени у них уже нет, ибо то, что происходит внутри, за стенами респектабельного la maison, больше похоже на круги Дантова Ада, где сёстры Хадсон собственными руками подписали приговоры друг другу.
Черно-белая плёнка с фотографической точностью безжалостно подчёркивает следы увядания на лицах бывших кинодив и моральную деградацию их персонажей. Создаёт обманчивую уверенность, что внешняя безобразность есть отражение уродства души (вопрос только чьей?), ловко спрятав истину до самого финала. Бэби Джейн в одеждах из пошлых рюшей, с вульгарным макияжем на лице выкрикивает не менее вульгарные слова и мысли, почти открыто издевается над сестрой. Бланш почти со смирением мученицы терпит (вопрос почему?). Чрезмерно любопытная соседка с говорящей фамилией Бейтс упорно не замечает, что в доме знаменитости эта самая знаменитость молит о помощи. А Роберт Олдрич любовно снимает двух враждующих и невероятно харизматичных актрис — красивую Кроуфорд и талантливую Дэвис. Ведь пока только он один знает, что на самом деле «всё не так, как кажется». Он позволит Джоан молодеть в кадре (она делала перерывы между сценами чтобы утянуть кожу) пока этого не заметит другой продюсер.
А Бетт Дэвис, набеленная по уши, с чёрными стрелками в половину век и мушкой-сердечком на щеке, вызывающая полное отвращение внешностью и поступками её персонажа, вдруг самозабвенно закружится в кадре так, что под юбкой платья станут видны от и до невероятно стройные ноги. И позже, в финале, Олдрич сам удивится магическому преображению этой несимпатичной героини, когда заученным театральным жестом Бэби Джейн распахнёт руки, словно хочет оказаться в объятиях всего мира, и внезапно помолодеет безо всяких ухищрений на энное количество лет, мысленно вернувшись в дни своего звёздного детства, где была счастлива. Ведь только там она и была счастлива, а всё остальное сон, страшный кошмар, от которого хочется закрыться руками и никогда не вспоминать…
Странным образом в сознании многих фильм отложится именно враждой киносестёр, персонифицированным злом в лице младшей Хадсон и противостоянием двух знаменитых актрис на площадке, послужившим темой для первого сезона сериала «Вражда», и лишь редкий зритель загрустит от осознания того, что сестёр Хадсон действительно мало любили. Иначе Бэби Джейн не осталась бы навсегда испорченным ребёнком из 1917-го, отчаянно нуждающимся в огромной порции любви и никогда её не получавшей, а Бланш научилась бы любить не только себя. И их [не] love story получилась бы совершенно иной, возможно, больше похожей на жизнь настоящей Ширли Джейн Темпл, чья мать сумела воспитать в звёздной девочке не самовлюблённую марионетку из «Долины кукол», а Человека.