Еду по России, не доеду до конца, где панелька моего отца?Начинаться, как шум в животе.
Прятаться в мутной воде.
Вынырнуть в колыбельку
И врастать помаленьку в панельку.
Прятки с отцом: горячо-холодно.
Жрать - слёз маминых поварёшка.
Солнце тает в окне, как харчок золота.
Папа-папа был понарошку...
© 'Панелька', рэпер Хаски.
Послушай-ка сюда, братишка. Всё очень просто. У нас сейчас не то время, чтобы шутить, шутки свои будешь на нарах отчеканивать. Есть такое кино, которое покажет тебе правду-матку, хочешь ты или не хочешь. Поэтому слушай и запоминай. На ус мотай да не возражай.
Много хорошего кино в этом году на родине нашей вышло, много. Дебютов особенно. Годнота так и прёт, лови да ешь, пока молодо-зелено. Один такой начинающий режиссёр снял фильм про Витьку Чеснока, ну, этого, ты не ведал про него раньше, кажись. Витька Чеснок хороший парень был... Задира, конечно, но с душой. На заводе пахал, семью содержал, правда, свободы хотел, свободы, будь она неладна. Справедливости и свободы. А по справедливости у нас либо на кол, либо воля вольная.
Да только случилось недавно у Витьки папашу своего встретить. Того самого, беспутного, что когда-то его бросил. А папаша-то, кажись, захворал серьёзно, помощь ему нужна. А Витька-то обиду на него затаил - да и пыхтит, мол, не нужен мне папка такой, ишь, объявился, сдам я его в дом инвалидов. И поехал, только пятки сверкали.
С тех пор не знавал я о нём, не слыхал, пока этот фильм на экраны не вышел. Жалко, конечно, прокатывают его довольно ограниченно. Но хорошее кино своего зрителя найдёт, будь уверен, зуб даю, а то и челюсть могу. Не впервой, знаешь ли.
Ну так вот, ты спрашиваешь, парняга, мол, что да как, хорошая ли драма получилась, надо ль гордиться? Я тебе больше скажу: это, как водится, скорее не драма, а трагикомедия. Причём не просто трагикомедия, тут вдобавок вырисовывается другой жанр - роуд-муви. Большая редкость для нашего кино, но именно в этом жанре частный семейный случай превращается в некую философскую притчу, в которой всё слажено, продуманно и чётко следует одно за другим. Для дебютной работы - действительно достижение, помяни моё слово как своё.
Начинается сей сказ весьма оптимистично. Провинциальная самобытность, в которой пребывает наш Витька Чеснок, если относиться к ней без высоколобого скепсиса, несмотря на удручающие и очень узнаваемые детали (вроде пунктов микрокредитования, матерных слов на заборах, гопников на улицах, сельских дискотек, неасфальтированных дорог, пьянства в семьях и панельного неба краюх), скорее веселит, нежели печалит. Это, коли ты правильно сечёшь в понятиях, элемент явной комедии. Или, говоря точнее, своеобразной социальной сатиры.
Александр Хант с превеликой честностью и какой-то специфической теплотой, проявленной к месту обитания героев, прорисовывает реальность, в которой как таковых принципиально положительных личностей не имеется совсем, ибо каждый держит за душой злобу, обиду или манию выгоды, не в состоянии навести порядок на своей территории, в собственной голове. Замкнутые в интерьерах скудного существования, погрязшие в ворохе проблем, герои не понимают, как любить друг друга, как принять или отпустить ближнего, как избавиться от ноши на душе, чтобы вздохнуть полной грудью. Витька Чеснок, варясь в этом бурном котле, выживает за счёт собственной дерзости: никто пацану не закон - мамки нет, папки нет, а жена пусть дома сидит и борщи варит, пока Витька отбивает чужую дивчину. Пойдёт что не так - каждый по рылу получит и мало не покажется. Всё тут, баста!
Положение меняется, когда Чеснок неожиданно встречает батю своего, немощного и безропотного, от коего много лет не было ни слуху, ни духу, а потом-то и завязывается путешествие в то место, что на карте не значится да в анекдотах плешивых за гаражами усыхает. Здесь у каждого свой интерес: у Витьки - меркантильный, у Лёхи Штыря - гуманистический. Пока Чеснок проходит все этапы от ненависти к отцу до отношения, которое пусть с натяжкой, но всё-таки можно назвать сыновьей заботой и нежностью, сам Штырь, прекрасно понимая положение дел, находясь на стадии искупления грехов прошлого, пытается спасти сразу двух людей: сына - от опасных реалий собственного окружения, и себя - от старческого одиночества перед приближением смерти.
Какую бы комедийную мишуру Хант ни подкидывал зрителю в качестве успокоительного, с какими бы нелепыми казусами ни сталкивал он героев на пути из точки А в точку Б, вторая половина фильма делает уклон преимущественно в трагедию - но трагедию с остатком большой надежды, а главное, с очевидным прогрессом, наблюдаемым в изменении самих Чеснока и Штыря, которые в начале истории были совсем не такими, какими оказались в конце.
'Как Витька Чеснок вез Лёху Штыря в дом инвалидов' - это фильм, изначально прятавшийся в оболочку циничной 'чернухи' с элементами 'чёрного' юмора, но, как оказалось, скрывавший под ней большое, живое, горячее сердце.
И, чёрт бы побрал сомнения, неужто подобными картинами мы права не имеем гордиться? Несмотря на то, что раньше уже видели не раз подобных героев, и несмотря на ошибки, присущие любому дебютанту, которые уже смутили других рецензентов... Ты, брат, признайся себе как на духу, будто пред иконкой или мамой родимой стоишь, коленки свои лживые согнув: ты, брат, можешь ведь отличить фильм 'без души' от фильма, в котором эта самая 'душа' напропалую рвёт и мечет? Можешь ведь, оглядываясь на русскую нашу ментальность, прочувствовать всю силу и энергию этой бойкой, глубокой трагикомедии, раскрывающей не только частный сюжет в рамках темы 'отцов и детей', но и предстающей, ни много ни мало, в виде настоящей современной притчи о том, что не бывает чужих родителей, не существует дальних родственников, не обрывается любая связь, скреплённая кровью? Как бы мы ни бежали от этого, что бы ни делали, дабы отрубить свои гнилые корни - всё рано или поздно оборачивается осознанием, что мы - те, кто мы есть.
И это правда, братишка. Самая настоящая правда.
8 из 10