Недоубил.Фильм разочаровал. Не «не понравился», а именно разочаровал. Первую треть я смотрел с большим вниманием к происходящему. Магия кино действовала и я вовсю сопереживал главному герою. Сцена, где Витька берет в руки монтировку стала для меня самым эмоционально насыщенным моментом фильма. За неё я фильм и запомню. После неё — всё развалилось.
Объяснюсь.
Витька — подонок и сын подонка. Его жизнь есть квинтэссенция проявлений самых низменных человеческих качеств. Подонок Витька цельный и нарочитый, вполне себе осознанный злодей (пусть мелкого разлива, но злодей). И он понимает и принимает себя таким какой есть. Оттого и харизма — эдакий «заводной апельсин» с Чертаново.
Осознавая себя и своё прошлое, Витька и нам ясно даёт понять почему он именно таков. И кто я, с моим полноценным детством без побоев и самоубийств, чтобы читать ему мораль? Я принимаю его природу, верю ему и всему тому действу, что разворачивается на экране, не обращая никакого внимания на слабую игру актеров второго плана и мелкие недочёты сюжета. Верю до самого заветного момента с монтировкой.
Но часы бьют полночь и карета превращается в тыкву. После разговора Витьки и Лёхи в лесу я очнулся от кинематографического сна, поставил фильм на паузу и сам себя спросил «что это сейчас такое блин было?». В один момент все недостатки сюжета и непродуманность диалогов проявились с такой силой, что дальше хоть не смотри. Я, вполне предсказуемо, досмотрел. Сила впечатлений была равна по модулю, но противоположна по знаку. Расстройство и разочарование.
Частично дело в сюжете — если вы опытный душегуб и вам в очередной раз нужно хладнокровно убить двух людей не попавшись, то вы точно не станете разделять их, тем самым удваивая шансы возникновения непредвиденных обстоятельств и ослабляя свою позицию; и т. д. Частично в диалогах — учитывая завязку сюжета, Витька просто обязан смочь пояснить за свои слова в сцене с бандитом, или он бы просто не стал нарываться, признавая своё низшее место в жёсткой иерархии структуры, о которой он прекрасно осведомлен, судя по его тусовке; Лёхино «за что?!» вообще убило — «не за что, пацан, и ты прекрасно это знаешь»; ну и т. п. Однако самый главный провал на мой взгляд в том, что режиссер не осилил образ внутренней трансформации главного героя. И причина тому одна — в представленных обстоятельствах трансформация невозможна.
Трансформация невозможна потому, что к ней ничего не ведет. Сам Витька меняться точно не собирается. Ведь перед нами человек, способный в трезвом уме на преднамеренное убийство биологического отца ради материальных ценностей. Более того, внутри себя он его совершает (архетипичностью эмоций отцеубийства и сильна сцена в лесу). Способности к эмпатии за Витькой замечено не было — он абсолютно равнодушен к собственному сыну (бей он его — для сюжета было бы лучше), а оттого совершенно не ясно отчего он вдруг проникается к Лёхе сыновними чувствами, когда того отвергает вторая семья. У него даже нет толики тёплых воспоминаний, что есть у Лёхи. Один мрак перед Витькой. И он бодренько так в него шагает, поставив ёжиком волосы.
По мне — не сделай режиссер заявки на психологизм фильма, а остановись на уровне «Большого куша» Гая Ричи, то всё было бы гораздо лучше. Или пускай Витька уже замочит Лёху, скроется, а после, утопая в разложении, случайно узнает его, как крепкого семьянина. И от этого шока сдвинется Витина точка сборки и вырастут ноги внутренней трансформации. А так — ни то, ни сё. Ружьё на стену повесили, а оно возьми, да и провиси весь фильм без дела. Где-то грустит Достоевский и не верит Станиславский.
Спасает фильм замечательная игра главных актеров и открытый финал без морализаторства, словно режиссер, заканчивая картину, осознавал спасительность этого художественного средства в сложившейся ситуации.
4 из 10