Второе открытие КореиЛет десять-двенадцать назад критики со страниц именитых журналов пищали о корейском феномене. Нет, это был не Хёндэ Солярис, о покупке которого мечтает (допустим) каждый пятый россиянин. Это была (а ныне — и есть) корейская троица кинематографистов (братец Чжи Ун Ким («История двух сестер» (2003), братец Чжун Хо Пон («Воспоминания об убийстве» (2003)и братец Чхан Ук Пак («Олдбой» (2003)), взорвавшая своими творениями всевозможные европейские чарты, в очередной раз намекнув их основной массе, что закат их неминуем и бесповоротен. По излюбленному голливудскому сценарию у кого-то произошли ремейки картин, и (о где же ты моя любимая крестная!) собственные дебюты в формате англоязычного кино. Потеря сексуальной невинности. Покровы таинственности сняты, блестки осыпались и померкли. Творчество, незаметно так, с монотонностью серых будней за окном, превращается в ремесленничество. Год проходит за годом, и золото корейского феномена стало покрываться зеленью, принимая очертания мифических существ. И вот, в 2016 случается «Вопль».
Да, «Вопль» — это панегирик, траурное молчание и взбалмошные крики до ссадин в горле по золотой эре корейского кино. Удивительно, как в современном мире проносятся эры! Если эра нуара жила и здравствовала два с половиной десятилетия, а потом еще лет двадцать флегматично умирала, то сейчас любая коммерческая фишка не продержится и десятилетия (ну это уж программа максимум). Ненасытный голод удивления — разве он способен воспитать поколение, разве он способен задавать вопросы и давать направления? Конечно, и от этого мне становится очень грустно, «Вопль» не в силах разрушить современные рамки потребления и задать ориентир, к чему стоит возвращаться, и что стоит развивать в современном кинематографе. Но также он и не оставил после себя депрессивного чувства уходящей эпохи, что когда-то эти кадры и эти сцены снимали, но снимут ли еще? — вот этого декаданса вообще не испытываешь после «Вопля».
Моя любовь к этому кино будет бесконечна, потому что в нем живут самые восхитительные съемки дождя. Хм, дождь и детектив — как это избито… Только то, что случается с тобой впервые, это не избито, и режиссер снимает летопись дождя — мелкого и суетного, как неуместные убийства посреди завтрака; тревожного и способного напугать, когда сталкиваешься с чем-то необъяснимым; абсурдного, в переливах солнечного света и в компании грозовой молнии, от разряда которой уже не скрыться посреди леса, раз вошел в него — будь добр умирать… Все это такая фундаментальная классика, которая наполняет тебя чувством, точнее, она дает тебе опору, на этом фильме можно стоять, созерцать его и выращивать свою собственную вселенную.
И я буду продолжать любить этот фильм за его древнегреческую драматургию. Даже представить географически — где Древняя Греция и где современная Корея? Но я не знаю ни одной другой кинематографической сцены (существовавшие в прошлом, существующие ныне), где бы с таким масштабом соединялись комедии и драмы Софокла, Еврипида, Аристофана верхом на золотом осле (и пусть это из другой оперы). И к чертям эти культурные особенности, различия в цвете, языке, мифологии. Драма она в том, что главный герой два часа валял дурака (а до этого — всю жизнь), и я смеюсь вместе с (над) этой инфантильностью, и задумываюсь — ну куда еще глупее? А потом остаются всего несколько минут до рассвета, и режиссер раздевает все твое представление о кино догола и становится уже не смешно, и как любили в Древней Греции — крови будет много.
Критики говорят о социальном подтексте. Да, конечно. По мне — это кино о каждом. Потому что это неминуемо, такова жизнь —
ты устаешь. И просто плывешь по течению, позволяя ему направлять тебя, управлять тобой, делать ошибки, которые ты не замечаешь. И все было бы неплохо, до пенсии только б дожить, но однажды в твою дверь постучит бродяга по кличке несчастный случай, и тебе придется отвечать. «Вопль» не оставляет многоточий. Тебе придется.
10 из 10