недокурьерУ «Хорошего мальчика» есть фильм - прототип в советском прошлом - картина Карена Шахназарова «Курьер». «Хороший мальчик» не сиквел, не приквел, не ремейк. Это - калька. С проверенного годами фильма снимаются основные сюжетные линии, типы характеров, отдельные сцены. Далее по этому контуру заливаются иные краски, позволяющие осовременить и освежить классический сюжет. Фабула- различна, сюжет схож. В его центре- типичный представитель нового поколения. Жизнь только начинается, в биографии, кроме двух строчек о месте рождения и составе семьи, сообщить нечего. В «Хорошем мальчике» эту скромную биографию Коля Смирнов излагает на английском языке еще во время начальных титров, в «Курьере» Иван Мирошников вместо отсутствующей биографии пишет вымышленную историю французского дворянина в официальной анкете при устройстве на работу в самом начале фильма. Зачин одинаковый, прием- остраннение- тот же. Очень органичный и обаятельный молодой актер Семен Трескунов строит рисунок роли с оглядкой на Федора Дунаевского. У Коли Смирнова есть друг поразительно похожий на друга Мирошникова - Базина, как по рисунку характера, так и чисто внешне. У Мирошникова - забавная мама - несостоявшаяся актриса (И.Чурикова), у Коли Смирнова- откровенно чудаковатый папа -несостоявшийся ученый (К,Хабенский). Секретарша журнала «Вопросы познания» в «Курьере» мечтала выйти замуж за японца, учительница английского в «Хорошем мальчике» все силы полагает на роман с директором школы. 30 лет назад начальник главного героя- главред мечтал о том, чтобы в Московской области давление никогда не падало ниже 740 миллиметров, поскольку рыба лучше клюет, сегодняшний начальник — директор школы- мечтает найти ключ победы над игровыми автоматами. Ключевым образом в портрете нового поколения и в «Курьере», и в «Хорошем мальчике» становятся современные молодежные танцы, которые и 30 лет назад, и сейчас фильмы начинают и завершают. Наконец, самый главный локомотив сюжетов и в «Курьере»,и в « Хорошем мальчике»- тонкости узнавания и пристройки друг к другу двух миров- мира взрослых с устоявшимися правилами и законами и мира нового поколения. Миры эти конфликтуют, примиряются, пытаются понять друг друга с разной степенью удачливости - и это двигает сюжет и три десятилетия назад, и сегодня. Разве что сегодняшние взрослые уже не задают патетических вопросов « Мы хотим знать, в чьи руки мы передадим построенное нами здание, кому достанется то, за что мы боролись?». Так ведь, нынешние взрослые - это ровесники Ивана Мирошникова, который сыт по горло этими вопросами с юности. Потому сегодня их и не задают.
Дальше начинается более сложное взаимодействие. Типичный мальчишеский треп пубертатного периода Вани Мирошникова о вздымающейся груди учительницы физики Надежды Ивановны в лаборантской среди колбочек и реторт, в новом российском фильме обретет плоть и кровь. У старшеклассника и учительницы английского грудь будет вздыматься уже не в мальчишеских баснях, а в реальности в учительской квартире. Теперь « Да я с училкой целовался и с директором школы в казино играл» из категории болтовни на пустыре за школой переходит в категорию реально происходящих событий. Что от этого получилось в итоге? Авторы бьют тревогу о моральной незрелости современных педагогов? Нет. Не будем ханжами - эти пикантные ситуации превращаются в развеселую комедию положений? Тоже нет! В пограничных ситуациях отцы и дети лучше узнают друг друга? Это да. Разница во взглядах на любовь, отношения, удачу, цели и смыслы составляют самую интересную и значимую часть картины. К тому же, авторы не предлагают однозначных ответов. Но эта хорошо спроектированная конструкция должна быть хорошо и крепко смонтирована. Но в «Хорошем мальчике», как и в большинстве современных картин, традиционно не докрутили при сборке. И это раздражает.
Главная проблема картины - стилевая небрежность и грязь. Что же мы все-таки видим на экране - тонкий психологический этюд или экранизацию безудержной юношеской фантазии? Фильм отвешивает поклоны и в ту, и в другую сторону. Но вместо изящества получается хромота. В пользу фантазмов- пролог. Залитая солнцем московская окраина, семейный завтрак на балконе, модель самолета, порхающая в воздухе под звуки джазового вокализа а-ля Берт Бакарах для «Буч Кэссиди и Санденс Кид», школьный класс с компьютерной пририсовкой подростковых комиксов. В пользу психологии- пугающе -достоверные диалоги Коли с учителями и директором. Эти эпизоды соседствуют и чередуются, но не сливаются, единой ткани не выходит, она все время рвется. И в основном из-за актерского разнобоя. Семья Коли никак не соединяется в одно целое просто потому, что Константин Хабенский (папа), Ирина Денисова (мама) и Андрей Карасевич (брат) живут в абсолютно параллельных стилевых реальностях. Что взяла режиссер Оксана Карас в свой фильм от животной органики Михаила Ефремов( директор школы)? Ничего, кроме бесконечного глуповатого смеха, который прекрасный актер сделал зерном своей не самой лучшей роли. Зачем нужен был этой картине Александр Паль (учитель) - артист редкого острохарактерного дара, просто поприсутствовать у кадре, украсив титр своим именем? Наверное, лучшая актерская работа в фильме, за исключением Семена Трескунова, - эпизод Татьяны Догилевой (завуч). И получился он в основном потому, что, несмотря на многолюдие в кадре, Догилева играет бенефисный монолог. Вот здесь опора на «Курьера» начинает трещать по швам. Если в картине Шахназарова актерское партнерство было высшего пилотажа (вспомнить хотя бы эпизод с алябьевским « Соловьем», где Басилашвили, Урусова, Евдокимова, Меньшов, Немоляева с Дунавевским играли целую симфонию взглядов и отношений), в фильме Карас каждый артист за себя. У кого то мастерство повыше - и они интересны. Кто -то, как Иева Андреевайте, с жирной одноплановой манерой гораздо органичнее смотрелась бы в сериале «Возвращение Мухтара».
Что является самой броской заметной маркой нового поколения? Мода и музыка. Именно через одежду, прически, музыкальных кумиров новое поколение заявляет о своих целях, намерениях, вкусах. Не случайно и «Курьер», и «Хороший мальчик», как в рамку заключены в эпизоды современных танцев. Увидеть в этих странных движениях и непривычных ритмах картинку завтрашнего дня, завтрашних людей, стиль будущего — самый соблазнительный момент. А теперь главное ключевое отличие советского оригинала от российской кальки. В финале «Курьера» мимо танцующих подростков проходит демобилизовавшийся солдат. Он немногим старше танцующих. На кителе- медаль, на щеке- шрам. Тогда, во времена «Курьера» шла война в Афганистане. Солдат смотрит на своих младших братьев и опускает глаза. В финале «Хорошего мальчика» молодежные пляски на берегу канала имени Москвы сняты откуда-то из-заоблачных далей. Я не говорю, что в этих танцах непременно должен был поучаствовать ветеран АТО или сержант-контрактник с сирийским загаром. Но взгляд показателен. Все-таки, при всех достоинствах фильма Оксаны Карас на поколение она тоже смотрит каким-то заоблачно-абстрактным взглядом. И даже не на поколение, а на группу подростков с северной окраины нашей столицы.