Hit the Road, Jack!'В своих последних фильмах я защищаю то, во что не верю. Здесь есть хорошая сторона... Это полезное упражнение для развития гуманистического сознания',
Ларс фон Триер в интервью о фильме «Антихрист»
Вот Дом, который построил Джек
А вот очередная строчка стихотворения, где говорится,
Про дом, который построил Джек
А вот повтор, не первый и не последний,
Той строчки стихотворения, где говорится,
Про дом, который построил Джек
Всегда было что-то зловещее,
В той неумолимости повторений,
С каждым витком которой
Нарастало число конфликтов и снова повторов,
В каждой очередной строчке стихотворения
Под названием «Дом, который построил Джек»
Среди фильмов с особо зловещей репутацией, полотно, вернувшее Ларса в Канны, занимает одно из заметнейших мест. Общаясь со своими друзьями и знакомыми, ходившими на «Джека» в кино, я не нашел ни одного, досмотревшего до конца. Средняя продолжительность их пребывания в кресле составила где-то 15 минут. Я пытался понять причины, но друзья лишь пожимали плечами.
Что же, я досмотрел фильм, и теперь понимаю друзей чуть меньше. Вопреки ожиданиям (моим), начало фильма типично триеровское, почти даже вторичное. Первые пять минут прозрачно намекают на следующие десять – но не станет же великий и ужасный повторять собственные «Профессии» из альманаха «У каждого свое кино»?
Но он станет. Да так, что повтор почти похож на самопародию – на место гротескного, но все-таки жизненного образа «критика» встает совсем уж нереальная мисс чупакабра, словно бы Триер захотел визуализировать абсурдного мифического монстра из фантазий определенной категории людей, склонных во всем винить женщин. К середине фильма «токсичные» темы поднимаются уже напрямую, и возникает подозрение, что Триер и в самом деле этого захотел. Но не просто так.
То, что Ларс больше не сдерживается, бросается в глаза. Омерзительные кадры с утятами, вопиющая сцена с кошельком (за которой тут же читается ядовитая ирония в адрес капитализма с его людоедской изнанкой), «семейный» инцидент со снайперской винтовкой, и прочие атрибуты садистского кино стали визитной карточкой «Дома, который построил Джек».
Но мне видится более важной несдержанность другого рода. Пожалуй, это самый нервозный фильм режиссера. Своим творческим старением Триер все больше напоминает стареющего Ницше – былые литературно-хирургические скитания мучительно обращаются во все еще завораживающие, но грубые и рвано-провокационные выкрики. Эти выкрики можно воспринимать очень по-разному, в зависимости от выбора контекстуальных скобок, но Ларсу как будто уже не хватает терпения делать сами выкрики тонкими. Его герои изъясняются то штампами, то квазифилософией – но за всей грубостью диалогов проглядывается чудовищно негрубый путь самого Триера.
В Каннах явно понимают, насколько философия фильма не равняется философии Джека – иначе бы кадры с «апостолами смерти» не вернули бы Ларса именно туда, откуда его на семь лет выгнала пресловутая фраза про сочувствие Гитлеру. Но хотя Триер не оправдывает Джека, в итоге отправляя его по очевидному адресу, уж явно он не занимается и показательным морально-огнеметным линчеванием бездушного упыря во имя безвинно пострадавшего от него человечества.
За что же достается человечеству на этот раз?
«Почему все женщины в ваших историях такие тупые?» - спрашивает Джека невидимый еще судья. Мне кажется, это главный вопрос. Тот, что мучает внутреннего реалиста в нас с тех самых пор, как мы видим безымянную героиню Турман. Действительно, почему во всем рассказе Джека не находится места достойному собеседнику? Почему никто не возражает ему в его не слишком-то замысловатой аргументации? Даже Вергилий провожает, а не спорит. Некому сказать Джеку очевидные вещи: вроде того, что идея рожденного виноватым мужчины – довольно вялый парафраз веками ориентировавшей человечество идеи первородного греха, или например, того, что буквально за стеной спят десятки других мужчин, которые обвиняемыми по умолчанию себя почему-то не ощущают. Некому сбавить пафос и ответить за «обывателей», когда Джек вопиет к тотальному их равнодушию – а ведь обыватели совсем не так плохи, как кажется Джеку. Люди за окнами часто кричат что-то. И то, что мы, если не спим, не вслушиваемся порой в слова, еще не делает нас самовлюбленными эгоистами…. Но Джек этого не знает. Его собеседники всегда тупые. И прикрываются не слишком-то честной философией ягнят.
Должно быть, прочее не остается в памяти нарциссичного Джека. И любые возражения кажутся ему лицемерным блеянием ягненка, только и способного на «это аморально…». Но как бы ущербна ни была его философия, в одном он, кажется, прав – культура разговора с Джеками отсутствует… или скрыта где-то очень глубоко. Их принято отправлять в ад без разговоров – но отчасти как раз эта «тупость» реагирования и питает их монстрофилософию. Конечно, сложно качественно возражать, когда тебя пытаются убить. Но представим, что Джек озвучивал бы свои убеждения о мужчинах, искусстве и тиграх мирно, безоружно, робко заикаясь. Получил бы он содержательные ответы?... Кто знает.
Всем морально готовым просмотр скорее рекомендую. Крайний фильм Ларса фон Триера, конечно, не является тупым трэшем, хотя в собственном смысле философией тоже не блещет. Философской является скорее рамка, отзыв подобного фильма на свою эпоху, эпоху избегания острых углов. И хотя ужасный датчанин доходит до новой степени нездорового интереса к насилию, я бы точно не сказал, что его фильм годится только для больных зрителей. Того же Тарантино, у которого с насилием не менее явные проблемы, у нас смотрят едва ли не семейно. Похоже, дело все же не в том, что в фильмах Триера можно наткнуться на отрезание груди, а скорее в том, что Триер не спешит уравновесить жуткие сцены полагающимися в таких случаях моральными вердиктами.
Но если мы с радостью смотрим на насилие, стоит только смазать его хэппи-эндом и намертво посаженными оценочными ярлыками, - это как раз та проблема, над которой Триер (как, кстати, и Тарантино), предлагает задуматься очень серьезно.
P.S. Мэтт Диллон могуч.