«Барака» — фильм, о котором не хочется говорить; о нем хочется молчать. Молчать и смотреть так же выразительно и пугающе-пронзительно, как его герои. Почему-то кажется, будто в словах истины нет, а есть только ложь — и мысль изреченная звучит глупостью и пошлостью. В «Бараке» слов нет, но они и не нужны, все понятно и без них — впрочем, уже здесь я вру: по сути, в этом фильме непонятно почти все, но в то же время оно почему-то кажется само собой разумеющимся и ясным. Странное чувство — ты будто бы выпадаешь из реальности, реальность переворачивается, становится дикой и чуждой — и во всем видятся метафоры и образы. Конвейер-люди-конвейер-люди — кадры сменяют друг друга, и ты невольно поддаешься ощущению собственной бессмысленности и абсолютного бессилия. А потом думаешь, выйдя на воздух — какого черта, ведь все не так!
Режиссер рисует сказку. Он показывает жизнь — и она одновременно абсолютно, удивительно правдива и зачаровывающие, обманчиво сказочна. Женщины в храме, беззвучно и оживленно открывающие рты под медленную тягостную музыку, долго и статично смотрящие на тебя с экрана дети — все это только иллюзия, но иллюзия мощная и пробирающая насквозь. И ты уже не знаешь, где правда и что правда — и что тебе делать после. «Барака» — фильм абсолютно неоднозначный и так непохожий на большинство других, что, посмотрев его, совершенно теряешься: что это? что хотел сказать автор? почему именно так? Жизнь и смерть, время и бесконечность, достаток и нищета здесь прочно переплетены друг с другом, галопом проносятся мимо, оставляя на языке странный терпковатый привкус непонимания. Непонимания фильма, мира, самого себя.