Ой вейСобираясь смотреть этот фильм, я рассчитывал увидеть очередной китч, спекулирующий стереотипом «еврейской матери» и гей-темой. Отчасти так и вышло. Не китч, но и не без штампов. Ни один из созданных образов не обладает индивидуальностью — одни маски: итальянцы-мафиози, итальянцы-горячие парни, евреи-порные, евреи-толстяки (живот даже у молодого Нельсона), геи-молодые красавцы, скины-гомофобы, русские-приверженцы водки (эпизодические отклонения от стереотипов воспринимаются как статистическая погрешность, например, мужчина, угостивший отца Нельсона в гей-баре). Весёлого здесь достаточно, но при отсутствии берущих за душу драматических моментов к обилию острословия быстро вырабатывается иммунитет. Поэтому единственным запомнившимся мне забавным моментом осталась сцена у зеркала, где главное действующее лицо картины — мать Нельсона — позирует перед зеркалом под впечатлением от девушки в изящном прогибе.
Политические декларации в ходе борьбы за право усыновления выглядят стихийно (мать остаётся на позиции «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось»), а желание усыновления молодой гей-парой выглядит как прихоть избалованного ребёнка. То есть, сценарий скачет по верхам, не углубляясь в причины поступков героев фильма. Поэтому и впечатление у меня от просмотра этой картины, которую в РФ все так ждали целых 4 года, как от полуторачасового кино-анекдота.
Что касается собственно еврейской темы фильма, то здесь (в который раз!) действие разворачивается в общине евреев-реформистов, которая лучше всего интегрирована в светское общество по сравнению с общинами других направлений в иудаизме. Но даже в этом случае родители Нельсона должны были бы первым делом бежать к раввину, а не к светскому психотерапевту. Такая странность становится понятной, если предположить, что сам режиссёр так и не смог интегрироваться в еврейскую жизнь и на момент создания фильма не владел базовыми понятиями, ей сопутствующими.