Черная жизнь Черной ВенерыКешиш вновь показал себя социальным художником, но все же художником, не постеснявшись и натурализма.
Речь о реальной исторической фигуре Саарти Баартман, которую жизнь в Европе начала XIX века раскорячила до смерти, все равно оставив загадкой для европейцев, видевших в ней лишь чуждое, будь то плебейские (анатомические) театры Англии или псевдоаристократические (порнографически-гинекологические) салоны Парижа или же околонаучные музейщики.
Социальность Кешиша, явленная им ранее в культурных и кулинарных контрастах «Кус-куса и барабульки» здесь дополняется любопытным культурологическим, историческим и эстетическим контекстом. Противопоставление Черной и Белой Венер вряд ли случайно и не только исторично. Белая Венера — европейский идеал созданной красоты (хотя с бедрами и ягодицами там тоже «полный» порядок), для тех же европейцев — противопоставление с черной Венерой являет низменность. Белая Венера лишена пола, Черная — едва ли не только таковым и является. Красота греческой Венеры — создана человеком, привлекательность черной — дикой природой. Венера Милосская — высший идеал, Венера черная — идеал натуралистичный. Объединяет их обеих разве что молчание. Правда, молчание Черной куда более чувственное и тоскливое
Правы те, кто пишет, что это кино и про вуайеризм, свойственный человеку, кем бы он не был, и про колониализм, утверждающий любовь к человеку и всеобщее равенство, а на деле оказывающийся насильником. Но это еще и про Африку — загадочную в своей немоте или неспособности выразиться на понятном европейцам языке, распутную в своей природе и сильную в своей стыдливости, служанке и госпоже, оторванной как от своей матери (Африки), так и от своего дитя (вот тут еще одна загадка). Возварщение этого символа в ЮАР вроде как попытка увидеть акт свободы, хотя на символ Африки Черная Венера вряд ли тянет — скорее, на метафору прошлого.
Предтеч у такого фильма немало — экзистенциальное одиночество одна из любимых тем в кинематографе (Человек-слон наиболее очевиден в качестве основы). Вот только соединить его с социальностью получается не у всех. Кешиш попробовал — неоднозначно, но получилось.