Шествие жабьих сомцовПрежде, чем коснуться этой склизкой темы, следует обозначить её родословную. Забодяжил сию смесь Говард Филлипис Лавкрафт что-то году в 1931-ом, в мрачном вдохновении накатав прославленный опус «The Shadow over Innsmouth», где описал Deep Ones, Глубоководных, в просторечии именуемых рыболягушками (fish-frogs). Богомерзкие амфибии мигрировали из Тихого океана на гостеприимные берега Янкиленда и реализовали там свою зудящую склонность сообщаться с земными женщинами, от чего появлялось ещё более отвратительное потомство. Таким образом, Лафкрафт является родоначальником идеи о гибридизации людей с жабами.
Затем был Жаброчеловек (Gillman), он же Тварь из Чёрной Лагуны в одноимённом классическом фильме 1954 года — тоже сомец, страдающий неодолимым влечением к сухопутным девицам. Если лавкрафтовы рыболягушки обозначались как продукт злотворной (близкой к магии) биологии Матери Гидры, Дагона и иже с ними, то Тварь существовала в своих верховьях Амазонки как-то сама по себе, безо всяких объяснений.
Когда в 1972 году была получена первая рекомбинантная молекула ДНК, стало, наконец, известно имя той магии, что порождает монстров — генетическая инженерия! Все составные части компота были теперь налицо, и они вместе хлынули в мир с экрана. Этим компотом мы захлёбываемся до сих пор — новейшая «Обитель зла: Возмездие» вылилась из той же неисчерпаемой кастрюли, в которой повар ноги моет…
Естественно, что после 1972-го, заполучив в своё распоряжение такую палочку-объяснялочку как генная инженерия, научная фантастика воспрянула духом (а то простые мутанты пиплу уже надоели) и почала клепать массовое барахло про то, как из простой лягушки научно вырастить жабомонстра. Сабжевый фильм «Твари из бездны» именно об этом и именно из названной категории искусства. То есть — жалкое поточное изделие из тех, что за пучок пятачок, блочно-штампованный скоротечный ужастик о жабролюдях, сляпанный на жареную тему, со щедрыми (хоть святых выноси) отсылками к любострастным рыболягушкам и чувственной Твари из Чёрной Лагуны. Даг МакКлёр, ради которого я вляпался в это кино, там присутствует не более как мебель, украшающая интерьер кособокой халупы. Трудно винить актёра — ну, надо было человеку деньжат подзаработать, вот он и впрягся.
Итак — некая фирмочка решила сделать супер-гешефт на выведении новых, особо продуктивных пород промысловой рыбы. Оплодотворив таинственным препаратом ДНК-5 (название препарата должно быть максимально говорящим, а то зрители-олухи не вкурятся) ведро рыбьей (или лягушачьей?) икры, безрукие работники фирмы благополучно уронили то ведро в море-океан. Само собою, из икры стремительно вывелась орда крупных рыболягушек, все как один сомцы, и принялась терроризировать мирное рыболовецкое побережье. Фильм ярко иллюстрирует постепенное, ооочень медленное прозрение местных жителей и их первое, сикось-накось исполненное боестолкновение с рыбожабами. Судя по тому, что было заявлено 5000 икринок, масштабные бои и ковровое бомбометание ещё впереди. Если, конечно, более развитые рыболягушки не сожрали тех своих собратьев, кто похилей.
Сказать, что экстерьер рыболягушек сделан плохо — это не сказать ничего. Хуже трудно придумать. Голова по белорусской поговорке — «Мазгі без чэрапа», неприкрытый голый моск с массой извилин (которых явно недостаёт местному шерифу), круглый чавкающий рот. Кожа в складочку, буйно и клокасто поросшая лохмами пакли. Верхние конечности в форме граблей с несуразно длинными предплечьями. Разумеется, на спине плавник от ерша, а между ног гребнистый хвост. По требованию режиссёра — когда по сюжету надо наследить, — твари обильно выделяют слизь, словно Чужие. Хотя (это озвучивает дамочка-биолог) в море до фига рыбы, чтобы кормиться, «хлеба» тварям мало, им надо ещё и «зрелищ». Они лезут на сушу, чтобы убивать собак и мужчин (просто так, забавы ради), а с женщинами продолжать свой род. Сомцы ведь. Зов природы, типа.
На суше присутствуют все стандартные персонажи: любовные парочки (ясно, что их судьба будет ужасна), мужественный шериф (он ни на что не годится, кроме как драку разнять выстрелом в воздух), плохие парни (они же расисты, пьяницы и браконьеры — их ждёт расплата!), в доску честный индеец Быстроногий Удав, он же борец за экологию, а также дама-биологиня, которая всё нам объяснит и даже покажет кино про икринки. Чёрных пока не видно (их время ещё не пришло), но женщины и аборигены уже заявляют об особых правах: «Оставь свой шовинизм, я профессиональный учёный!»
Финальный махач с рыболягушками срежиссирован так убого, что впору выдать волчий билет режиссёру и впредь не пускать его в Голливуд. Никто не в состоянии убежать от гуманоидов, движущихся вразвалку со скоростью инвалида на костылях. Шериф мужественно говорит: «Спокойно! Нужно немедленно эвакуировать людей!», а в двух шагах от него кому-то вяло откручивают голову. Гуманоиды катаются с людьми на карусели под уютную музычку деревенского праздника и одновременно жуют их. Главный герой (о котором нечего сказать, кроме того, что он занимает эту должность в фильме) вместе с учёной дамой льют на воду бензин: «Лей больше! Спалим всё к чертям!» — очевидно, предполагается спалить и людей тоже, но разлитый бензин загорается лаптами, никого толком не спалив. Лидера плохих парней-браконьеров гложут монстры, но благородный индеец спасет его. Наконец, настаёт утро, жители бродят как сонные мухи и спрашивают: «Но ведь всё под контролем, верно?..» Кой чёрт под контролем — даже шериф убрёл куда-то на автопилоте… В завершение унылых ужасов бедняжка Пегги рождает через пупок новую рыболягушку. The end, то есть Кирдык фильма.
Однако, сочетание голых девок с насилием, мясом и писклявыми уродами вызвало у соответствующей аудитории появление муравьёв в штанах, и публика потребовала продолжения. Голливуд ещё дважды опоросился этим же сюжетом — в 1996 и 2008 годах. Там образом, через 12-16 лет можно ожидать нового пришествия жабьих сомцов — как раз войдёт в пору новая генерация озабоченных подростков.
Но это дешёвое воплощение лафкрафтовых рыболягушек не отменяет смысла, вложенного в них мэтром ужасных историй. Следует помнить, что образы fish-frogs сложились у Лавкрафта после жизни в наводнённом иммигрантами Нью-Йорке во времена Великой Депрессии. Сбежав оттуда в родной Провиденс, он сочно и мрачно изложил в повести об Иннсмуте свои впечатления о чужеродных пришельцах, одержимых желаниями жрать, убивать и насиловать… На фоне ныне навязываемой идеи смешивать кровь это смотрится ещё гаже.
Рекомендации: это бяка, не смотреть!
2 из 10