Искусство и вторая проблема России, в контексте треш кинематографа.Режиссер сей «картины», Светлана Баскова, в момент съемок «Зеленого Слоника» еще вращалась в «видных» кругах представителей русского постмодернизма и, как ни странно, называла себя деятелем этого, загадочного для многих, течения в искусстве, а своё бездарное творчество величала, разумеется с великой гордостью, постмодернизмом. Собственно говоря, если посмотреть на критерии этого самого, волшебного в некоторых аспектах, слова, то становится очевидным, что «творчество» Светланы туда попасть не могло и не может, в принципе. А теперь, собственно говоря, поговорим об этом поподробнее.
Про что фильм? Я смотрел его с надеждой увидеть что-то в духе извращенной эстетики гиперболических идей Де Сада, которые бы режиссер старался воплотить ради исполнения основной функции постмодернизма (проще говоря, идею в массы), как то было у Пазолини (но и его опыт, кстати, не увенчался особым успехом).
А что в итоге? Сложилось стойкое впечатление, словно автор не особо понимал саму идею абсурдности, доведенной до предела, в кинематографе постмодернизма; то есть, автор банально не спрашивал себя: «Что я хочу сказать своим фильмом?», «Правильно ли я выбрал жанр, и могу ли я с уверенностью сказать, что мне хватит таланта и опыта (а их иногда не хватает и у признанных гениев) снять фильм в таком сложном жанре, где один неверный шаг приведет к тому, что все идеи и глубина фильма отойдут или исчезнут вовсе?», и «А зачем люди, откровенно говоря, прибегают к такому (честно сказать, извращенному) методу повествования истории и донесения сути?»
Говоря простым языком, у меня осталось горькое чувство и стойкое понимание того, что постановщики фильма обо всех этих терминах и тонкостях не задумывались вовсе, они просто снимали то, что могли снять.
Но при всех минусах и фильм, и Светлану можно, хотя бы отчасти, но простить, ведь Российский кинематограф в 1999 году уже был в ужасном состоянии, а движение постмодернизма ничего яркого, особенного, креативного и действительно талантливого предоставить еще не могло, быть может, простить можно было бы хотя б за то, что, право, она не продолжила эту мерзкую копрофагию кинематографа в других своих «работах», но этого, увы, не произошло.
Зеленый слоник, что бы там не говорили, — это типичный пример плохого фильма, без всякого смысла, без хороших актеров (может, играли они и не плохо, но, согласитесь, ну какой талантливый актер или умный человек будет играть в ужасных условиях персонажа, который ест свои экскременты и это при том, что за работу он не получит и гроша?); всё идет к тому, что в фильме нет никакого высшего и непонятного для простого человека посыла к «тоталитарному обществу в контексте войны» или «безумству индивидума в условиях войны». Всё эти теории не более, чем обычный бред, выдуманный не пойми кем, ради того, чтобы хоть как-то оправдать бездарность исполнительского мастерства всех людей, отвечающих за нарратив фильма. Он, этот мерзопакостный «фильм», вызывает смех, истерический смех (который позднее будет использован авторами, мол, мы всё так и задумывали с самого начала), и над фильмом смеется всё интернет сообщество, а актеры стали главными дураками и шутами для большого, точнее огромного, количества людей.
В полне возможно, что в фильме и была идея, она, быть может, до сих пор где-то там под фразами на подобии: «Братишка, я тебе покушать принёс!» и «Курлы-курлы», и «Погону верни, а?», только дело в том, что её уже не разобрать и не понять даже человеку, привыкшему к сложности и завуалированности сути и идей в произведениях и кинематографе.
Ныне жанр фильма — это треш (чтобы прояснить картину, от английского слова trash — мусор). И фильм абсолютно оправдывает свой жанр, полученный им не намеренно, а данный людьми.
Это было ужасно, тошнотворно, противно, мерзко и без идейно. Такое снимать нельзя.
1 из 10