Впервые увидела этот фильм лет 7 назад, когда какой-то из федеральных каналов показывал его глубокой ночью. Невероятная история, антураж Древнего Рима и великолепный Петроний крепко врезались в мою память. Сейчас я пересмотрела фильм уже после прочтения книги Сенкевича и могу оценить экранизацию более трезво.
Конечно, невероятно сложно экранизировать такое произведение. Множество героев и сюжетных линий, глубина вопросов, поднимаемых в романе — разумеется, перенести на экран удалось не всё. Действие в начале слишком скачкообразно, без знания текста книги трудно до конца понять логику поведения персонажей фильма.
Полностью отсутствует полемика Петрония и Павла о христианстве, сохранён только религиозный пафос. С другой стороны, у самого Сенкевича нет желания оставить истину за христианами, для него правы и апостол из Тарсы, и Арбитр изящества. Создатели фильма присуждают идеологическую победу исключительно христианам, но от самых рьяных европейских католиков, которыми являются поляки, ожидать другого и не приходилось.
Очень не понравилась сцена поединка на арене. Публика должна буквально неистовствовать, а статисты лишь сдержанно хлопают в ладоши. Сцена, которая в романе является кульминационной, в фильме проходит как какой-то рядовой эпизод.
Вместе с тем блестяще изображены Нерон и его окружение. Манеры, диалоги, одежда — всё по Тациту, всё по Сенкевичу, за что Ежи Кавалеровичу огромное спасибо.
В каждом произведении Сенкевича сюжетом управляет любовная история, которая является лишь фоном для раскрытия глобальных социальных и духовных проблем. Он ослепительно прекрасен, она ангелоподобна — так можно описать любую пару из его романов. Кто-то обвиняет Магдалену Мельцаж и Павела Делонга в блёклой актёрской игре, и совершенно напрасно: актёры лишь выполняют свою функцию, и большего от них не требуется. Да и не являются Виниций и Лигия Каллина главными героями. Превосходнейший Петроний в исполнении Богуслава Линды — это главное достоинство фильма. Трагизм и великолепие этого персонажа в том, что он в любой среде будет чужим: слишком благородный для свиты Нерона, слишком поэт для христиан. И здесь Кавалерович восхитительно непреклонен в упорном желании следовать первоисточнику.
Если в целом, мы видим искреннюю и честную попытку поляков подступиться к одному из главных произведений своей — да что там! — мировой литературы. Эти искренность и любовь, которые чувствуются в каждой сцене, и следование традициям польского исторического кинематографа с лихвой окупают все недостатки и позволяют считать фильм удачной экранизацией великого романа.
