Один приговорСуеверия имеют неприятную способность нарушать привычный уклад и переиначивать его малопонятными, но жуткими символами. И ладно черные кошки или число тринадцать — дело обычное, правда, можно и поспорить, нормальное ли? Но есть оригиналы, которые нипочем не пройдут под лестницей и не вывернут одежду наизнанку: «Ты что?! Накликать вздумал?» Примерно так работают эти вещи, а иногда неприятности случаются стремительно: посмотрел накануне фильм о пугающе-закономерных пророчествах, а утром со внезапным припадком уехал на «скорой». Необъяснимый страх парализует тело и сковывает сознание, но прятаться от неведомой угрозы за семью одеялами также не годится; логичнее понять, либо приблизиться к разгадке тысячелетнего ребуса, впервые описанного в откровении Иоанна Богослова (гл. 13, ст. 18). Если детенышу сатаны и суждено воцариться в мире людей, подчинив своему звериному подобию — то без сочетания шестерок в этом деле не обойдется, как утверждает классика зловеще-мистического кинематографа.
6-го числа 6-го месяца и в 6 утра — безупречно четкие координаты, куда направлен глас владыки Преисподней, уставшего ожидать воцарения. Неизвестен лишь точный год, и он (какое совпадение!) ни разу не произносится в фильме Ричарда Доннера. Имеется тысяча других подробностей, включая многоцветье галстуков консула от Грегори Пека и разновеликие надгробия на старом иудейском кладбище, но конкретной даты нет. Есть лишь один непреложный факт: ранним римским утром сделал первый вздох очень страшный, но по виду ничем не примечательный ребенок. Прожил он свои безупречные пять лет, ни разу не подцепив даже простуду, и только на шестой год как из прохудившейся бочки полилась связанная с ним чертовщина. Нянька подарила малышу Дэмиену саму себя, болтающуюся в петле; жирафы с мандрилами испытали при виде ребенка бешеный психоз, а лучшим другом парню стал ротвейлер, в комплекте с милейшей служительницей дьявола. Никакой мистики в цепи этих происшествий если вдуматься, но как раз обыденностью лента и обеспечивает не теряющий проникновенной мощи эффект. Сколько там уже, 42 года? Не срок для в хорошем смысле старомодного, графически совершенного фильма, по достоинству унаследовавшего все лучшие мотивы «Ребенка Розмари».
Влияние культовой ленты Романа Полански ощущается всюду, и несколько иная компоновка сюжета в данном случае деталь вторичная. Многократно важнее первозданный, животный, не подчиняющийся никакой разумной логике ужас при столкновении с существом из потустороннего мира. Несчастная Розмари лишь в последней сцене смогла округлившимися глазами рассмотреть собственное дитя, а важный дипломат Торн с супругой имели на это недобрых пять лет. Разглядывали, но и поверить не могли в силу противоестественных событий с букетом трагических исходов. Самое печальное и одновременно великолепное — применительно к художественному произведению — немного отчаянная, но вполне оправданная попытка расследовать творящуюся чертовщину. И если не получить в итоге оружие против юного антихриста, так хоть понимать, какими слабостями обладает враг, стоящий перед консулом и его добровольным помощником-фотографом. На актерском взаимодействии Пека с Дэвидом Уорнером в немалой степени держится «гуманность» картины. Не о сатанизме снимал Доннер (в отличие от Полански), отнюдь — о человеческих добродетелях: любви, верности, храбрости и взаимовыручке. Эти качества незнакомы владыке подземной цитадели, и почва для его первичного конфликта с миром живых взрыхлена самыми очевидными причинами.
Анахроничность «Омена» и его непохожесть на прочие киноленты «ужасающей» направленности требуют относится к нему как к ценной музейной реликвии, о которой многие наслышаны, но заглянуть в искомый зал с экспозицией решаются не все. Почему — понятно: чертовы суеверия часто выступают против, но и дав зарок не вестись на чуждую символику лишь за компанию с подверженностями других, в очередной раз приходиться согласиться: мы еще очень мало знаем о тех правилах и распорядках, по которым существует наш мир. Всегда ли может прийти на выручку Христова вера? По-всякому бывает, и даже в истории кинематографа имелись случаи, когда людям приходилось жить и творить с мыслью, что Бог умер, а всем заправляет сатана. Ингмар Бергман на том выстроил сюжет своей первой по-настоящему великой картины «Тюрьма». В сравнении с ней «Омен» на многое не претендует, будучи качественным, добротно поставленным, медленно стареющим, но все-таки жанровым фильмом. Широкой палитры взглядов он не предоставляет, что лишний раз подтвердилось в 2006-м, когда вышел покадрово переснятый ремейк.
Но все же крупицу надежды на лучший исход можно разглядеть и при таких неблагоприятных обстоятельствах, как у Доннера. Пока человек мыслит — он существует, а значит способен противостоять даже самому неизбежному. В ленте 1976 года жертв наивности, незнания, или просто обстоятельств больше, чем коварных интриганов и хищников под масками. Это наводит на мысль, что зло отнюдь не так многочисленно, и самых истовых его почитателей можно пересчитать по пальцам. Приговор, провозглашенный невидимым, без сомнения могущественным, но до поры томящимся в заточении судьей оспорить вряд ли выйдет, адвокаты давно закончили защитные речи. Остается теперь только ждать и постараться не пропустить роковой час с символикой трех шестерок, чтобы отсрочить его еще пару сотен лет.