Уходящая натураЕсли применить сослагательное наклонение и представить, что если бы главную роль в фильме «Послесловие» сыграл не Р. Плятт, а Л. Оболенский, как это было по первоначальному замыслу режиссёра, то интереса зрителя хватило, по-видимому. бы, ну, максимум на полчаса.. Леонид Оболенский запомнился в роли благообразного старика в киноповести «Чужая», где превосходно справился со своей задачей: он минимальными средствами создал образ человека, прожившего трудную жизнь, но не уставшего от неё, не насытившегося ею. По-видимому, то, что было ярко в формате одной сцены, трудно было бы распространить на полный метр. По той простой причине, что весьма затруднительно реализовать сценарий о том, как тесть несвоевременно приехал к своему занятому написанием диссертации зятю; и докучающему ему своими бесконечными восторгами; отвлекая от дела всевозможными воспоминаниями; делясь бесконечными впечатлениями — но, при этом, не надоесть зрителю, не раздражать его, подобно персонажу рассказа К. Паустовского, в котором один восторженный старик вывел из себя автора своими бесконечными восторгами и восклицаниями по поводу и без повода.
Колоритность, которой фонтанирует Ростислав Плятт, с лихвой бы хватило на несколько подобных фильмов. В палитре чувств его экранного образа в основном превалируют яркие краски, поэтому «портрет в интерьере», выполненный в экспрессивной манере, получился особенно выразительным.
В фильме показано соприкосновение, можно сказать, «тихое» столкновение двух психологических типов: если герой Мягкова рационален, то герой Плятта — иррационален; если первый — флегматичный прагматик, то второй — сангвинический идеалист; если зять -объективист, то тесть — субъективист. Но антагонизм образов — не самоцель. Это, скорее, средство: используя игру света придать изображению трёхмерность.
Кстати сказать, Мягкову досталась трудная роль: в диалогах он, в основном, слушающий, а не говорящий. Поэтому ему приходиться играть лицом, и, как мне кажется, здесь наличествует высший пилотаж, что ещё раз подтверждает классность мастера-аса, Андрея Мягкова. Стоит отметить, что образ «человека в коконе» так удался Мягкову, что он успешно развил его, сыграв главную роль в фильме с говорящим названием «Летаргия». Единственный, на мой взгляд, его прокол в «Послесловии» — это когда персонаж Мягкова участвует в популярной передаче на телевидении. Здесь всё получилось наигранно, без должного психологизма — такое впечатление, что артист решил выехать на мастерстве, но, в этот раз, оно его подвело. Ведь этот эпизод очень важен, он должен был демонстрировать человека, который вдруг осуществил робкую попытку освободиться от сковавшего его эмоционально-мышечного панциря, и, вместо того, чтобы стать одним из основополагающих, эпизод стал проходным.
Можно ещё долго говорить о фильме из-за разнообразия затрагиваемых в нём тем. Ну, например, на пороге заката жизни, каким мог быть ответ главного героя на существенный вопрос: что там, за порогом? Или, обширная тема душевной чёрствости, которая так встревожила нашего старика в одном из эпизодов.
Напоследок, по аналогии с финальным вопросом одной из телевизионных передач: является ли этот фильм классикой? Для меня — да, безусловно! Потому что, я его постоянно пересматриваю и всегда нахожу в нём что-то новое. Уверен, я не один такой.
