Последнее искушение самурая-призракаЯпония, местечко Сёнай. Вторая половина XIX века. Конец правления сёгуната Токугава. Эпоха смуты и межклановых войн. Бедный самурай Сэйбэй Игути служит в хранилище клана и получает скромное, даже унизительное жалованье в 50 коку риса в год. После смерти жены, скончавшейся от чахотки, на его попечение остаются две маленькие дочери и старуха-мать. Каждый вечер после службы Сэйбэй спешит домой, где его еще ждут заботы по хозяйству. Товарищи посмеиваются над Сэйбэем, за глаза называя его «сумрачным самураем».
Однако все насмешки прекращаются, как только становится известно, что Игути одержал победу при помощи деревянной палки в поединке с вооруженным мечом противником. Тут же разнесшаяся по округе слава оказывает ему медвежью услугу. При решении вопроса о наследнике главы клана Сэйбэй получает приказ убить одного из противников новой власти, отказавшегося сделать харакири. Игути пытается отказаться, но это приказ Его Светлости, и потому он вынужден подчиниться…
«Сумрачный самурай» — экранизация трех повестей ("Дневной Сейбей», «Сунехати-нищий» и «Повесть о бамбуковом мече») Сухея Фудзисавы, наследующего традиции Акутагавы, который покончил с собой как раз в тот год, когда Фудзисава родился. Фильм, снятый в теплых пастельно-коричневых тонах и почти исключительно в сумерках, выдержан в интонации «трепетной хрупкости каждого мига жизни».
Это заставляет вглядываться в судьбы героев с той основательностью, какая только и может быть в настоящем психологическом кино. Даже притом, что самые значимые перемены в жизни Сэйбэя происходят в предисловии и послесловии, в титрах или в закадровых комментариях… Быт японцев XIX века сам по себе настолько одухотворен, что кажется, будто в сценарной основе — адаптированный Конфуций или национальная классическая поэзия.
Красивый артист Хироюки Санада в нештопанном кимоно являет собой образ того порядочного человека, которому чужда всяческая суета и стремление сделать карьеру. Его умение довольствоваться малым заставляет вспомнить прежде всего чеховских интеллигентов, не ропща несущих свой крест по жизни. И уже потом только на ум приходит кодекс бусидо, на постулатах которого ("чтобы победить, я должен быть в совершенно дикой ярости и с глубоким презрением относиться к собственной смерти»… и т. д.) базируется философия ленты. Эта странная, казалось бы, смесь, завязанная на конфликте внутренних убеждений и долга, позволяет заглянуть в такие закоулки бытия, в которые редко захаживает кино нового века.
Не без удивления выясняется, что данный фильм — всего лишь первое обращение к историческому кино 72-летнего японского классика Едзи Ямады, 41 год снимающего кино и поставившего за это время 77 (!) картин. Перед тем как приступить к «Сумрачному самураю», он закончил последний 48-й фильм самого длинного сериала мирового кино — «Тяжело мужчинам» ("Тора-сан»), снимавшегося 26 (!) лет.