Пир во время конформизмаРассуждая о фильме «Торжество», датского режиссера Томаса Винтерберга, первопроходца «Догмы 95» наряду с ее основателем — Ларсом фон Триером, нельзя не провести напрашивающиеся параллели с его последней лентой «Охота».
Оба фильма затрагивают одну и ту же тему, тему педофилии (в «Торжестве» она еще сопряжена с инцестом). В обоих фильмах показывается реакция окружения на данный инцидент. И, к сожалению, в обоих фильмах эта реакция пугает больше самого инцидента.
Конформизм, безучастное молчание, робость по отношению к виновнику — словом все, что дает понять, что «моя хата с краю» противопоставляются конформизму другому — ярому, слепому, за пеленой эмоций невидящему истины. Таким же образом противопоставляются и жертвы, где, с одной стороны, смирение, побеждающее борьбу, а с другой — ненасильственное сопротивление.
Говоря о манере съемки, в первую очередь нужно понимать, что такое «Догма 95» и зачем ее придумали. Условно говоря, это содержание без формы. Главенствует сюжет и персонажи, а техническая часть картины, будь то операторская работа (запись должна происходить только на ручную камеру), освещение (только естественное), декорации (только натурные съемки, если нужен реквизит — снимай там, где он стоит), уходят на второй план. Более подробно можно почитать, например, на Википедии.
Однако, именно на примере «Торжества» хорошо видно, что все эти ограничения играют свою конкретную роль, помогающую достигнуть нужной атмосферы. Ведь оператором тут является безымянный человек с камерой, работающий на свадьбах, юбилеях и других праздниках, которого можно нанять по объявлениям в газете. Он — человек непричастный, а только фиксирующий. Но, приехав на работу, человек с камерой невольно становится свидетелем бушующей семейной драмы. Отсюда все эти странные ракурсы, дрожащая картинка и прочее. Страшно стало человеку с камерой от того, что он фиксирует.
Стало страшно, понимая то, как авторитет главы семейства задавил и материнскую, и братскую любовь, позволив скрывать семейный «скелет в шкафу» от самих себя.
Страшно стало от того, что среди всех этих статистов, людей из кожи и костей, можно узнать и себя, и людей, тебя окружающих. Признание главного героя никому из них неинтересно, даже противно. «Мы сюда отдыхать приехали, а вы со своим грязным бельем разберитесь сами», с таким настроением они выкидывают его из дома, как собаку, привязывая к дереву. А после третьего выстрела в воздух — прочтения шокирующей предсмертной записки покойной сестры главного героя — на секунду смолкают, переглядываются, а потом, как ни в чем не бывало, продолжают болтать на светские темы и хлебать свой суп, то ли из лобстера, то ли из форели.
7 из 10