Мемориал поэаныНынче в кукольном театрике братьев Люмьеров достает свои марионетки Роджер Корман. Это представление в очень английском вкусе. «Полагаю, Вы никогда не пили чай на кухне», — сколько Британии, восседающей в гребенчатом шлеме и с копьем, — в нескольких словах. Но не удивительно: Роджер Корман, американец, приглашен на брега Альбиона, и привез с собою любимого персонажа, инфернального неврастеника в исполнении американца же Винсента Прайса, а также Роберта Тауна, в будущем — сценариста «Китайского квартала» Романа Полански. Иностранцы весьма рельефно и лаконично стилизуют островитянскую драму характеров, со стороны-то виднее. Вот — самодовольный барон, говорящий только глупости, вот эта бледная холодная леди Ровена, изящество без красоты, подмеченное у персонажа Кристин Скотт Томас рассказчиком-Койотом в «Горькой луне» того же Полански. Итак, дочь барона, с ее соломенно-рыжеватыми волосами, вот беззаветный и флегматичный ее поклонник, с одутловато-постной миной (Джон Уэстбрук), невольный конфидент демонического вдовца Фелла, а вот невозмутимый дворецкий в бакенбардах…
«Гробница Лигейи» стала последним фильмом в готическом, «эдгаровском» цикле Кормана, который мы очень любим. После этого цикла он уже получил известность в основном как продюсер так называемых фильмов «категории Б», где девизом можно считать слова «Публика хочет грязи». Ничего назойливо-шокирующего, преступно-лакомого или дешево-бутафорского не обнаруживаем мы однако в кормановских псевдоисторических «ужасах» эдгаровски-лавкрафтовских, тем более — в этом, весьма утонченном хорроре: «Гробнице Лигейи». Тут автор процитировал — через образ раскачивающегося колокола, угрожающего оглушить или вовсе расшибить испуганную Ровену — свой «Колодец и маятник». А вот Черный кот, часто мяукавший в прежних фильмах Кормана, но здесь уже вполне представительно претендующий на то, чтобы быть цитатой одноименного рассказа. Он не просто так верещит себе — он психопомп герметической традиции, перенесший душу прежних фильмов в этот. Совмещая почти с начала цикла одни сюжеты По с другими и даже с сюжетами Лавкрафта, Корман в «Гробнице Лигейи» свел воедино собственно «Лигейю», «Падение дома Ашеров», которое послужило ему материалом для первой экранизации По, «Черного кота» и отчасти «Колодец и маятник», как было сказано. Сюда даже перекочевали черные очки Вердена Фелла, употреблявшиеся в фантастических фильмах Кормана.
Патинные, кактусово-велюровые тона привычно хорошо сочетаются с испещренным камнем интерьеров. Традиционный задник с условно рисованным замком заменили весьма убедительные, почти на ощупь, экстерьеры полуразрушенного аббатства. Корман также освоил новые для цикла виды съемки — панорамные сбоку сверху, массовые зрелищные вперемежку с камерными или, например, мизансцены, «подсмотренные» через языки каминного пламени. Скошенный кадр, использовавшийся прежде лишь во флешбеках и кошмарах, стал средством нагнетания тревожности в репрезентации настоящего и «реального». Леди Лигейя, жена Вердена Фелла, умерла, но «смерти себя не предает», как сказала на одре мужу. Случайно познакомившись с дочерью барона, Верден увлекся ее, порывисто и путано. А меж тем присутствие Лигейи не покидает развалин монастыря. А Винсент Прайс уже известен зрителю Кормана как погубитель наивных женщин, вольный и невольный…
Страшно, конечно, не будет нашему брату, воспитанному на всяких железных дровокопах, восставших из ада и прочия. Наш брат любитель «ужастников» возмутится, что ему подсунули какую-то мелодраму, спрыснутую затхлой водицей старомодной мистики, где уж ей до «Сайлент Хилл». А может, наш брат любитель писать рецензии — или, скорее, сестра — и напишет вдохновенные строки, ажурные, как чулки, про морозные узоры робких намеков психологического пиршества, нежно-паутинно касающие оголенным проводом цитатности по щеке…