Свидания со Стивеном Кингом. Стивен Кинг + Брайан де Пальма = Кэрри«Кэрри по-прежнему сидела неподвижно, не реагируя на смех, прокатывающийся над ней словно волны прибоя. Они все еще казались ей красивыми, в зале все еще царило очарование сказки, но сама она уже переступила границу сказочного мира, и окружение вдруг стало злым и враждебным. Теперь в этом мире ее ждали одни лишь напасти»
Небольшой по формату роман «Кэрри» скорее напоминает повесть. Она состоит из двух ключевых сцен. Стартовая – сцена в душе, когда Кэрри истекает кровью (первая менструация), а толпа разъяренных девиц забрасывает ее средствами гигиены, и финальная – выпускной вечер. Фильм также строит свою драматургию на этих двух колоссах. Между литературной основой и кинематографическим воплощением есть стилистические различия, но в плане контекста эти две сцены – сиамские близнецы.
Сразу же хочется отметить, что Кэрри Уайт Стивена Кинга совершенно не кинематографическая особа. Писатель не спешит ее жалеть, его отношение к Кэрри напоминает отношение одного из персонажей книги – Сью Снелл. Не испытывая к ней неприязни и отвращения, Сью также не испытывает и глубокой симпатии к этой девушке. Ее скорее раздражает неприятие Кэрри себя. В голове так и крутится фраза Сью о Кэрри: «Ну чего же ты такая жаба!» подразумевая не оскорбление, а раздражение от того, что при отличных природных данных Кэрри стыдится саму себя и сама же этой нелюбовью навлекает на себя ненависть окружающих. Но в тоже время Кинг подчеркивает, что Сью не становится подругой Кэрри, а совершает «благородный поступок» при помощи другого человека - ее парня. Крылатая фраза «Благими намерениями вымощена дорога в ад» как нигде ярко воплощена в этом романе Стивена Кинга. А если вспомнить эпизод голосования Томми за себя и победу с перевесом в один голос, не остается сомнений, что фраза о легких путях к счастью – фундамент всего произведения.
Удивительно, что у писателя не лежала душа к «Кэрри». Писалась долго и мучительно, с непониманием того, почему герои поступают так, а не иначе. Но при чтении романа этого не ощущаешь. Наоборот. Я бы не сказала, что в тексте есть легкость или вдохновение, но в нем есть много побочных мыслей, тех ответвлений, что делают произведение более многогранным и насыщенным.
В книге есть вдохновение для будущих работ. В любви Билли Нолана к своей машине, ее одушевление, угадывается мотив будущей «Кристины» самого Кинга, а в выдержках из книг по изучению телекинеза – основа «Очень странных дел». Но помимо этих подарков будущему поколению, в книге есть важный лейтмотив, драматичный и пугающий побольше любого фильма ужасов и знакомый каждому – будущая жизнь за пределами школьных стен. В книге этот страх неопределенности подчеркивается разговорами Сью и Томми, который смотрит на собственную школьную популярность взглядом умудренного скептика – в будущей жизни эти игры в короля и королеву никому не пригодятся. Кажется, Сью подпитывается этими идеями, поэтому школьный бал так мало для нее значит. С Кэрри все наоборот.
Школьный бал – это ее триумф. Доказательство собственной значимости. Самое яркое событие в ее безысходности. В случае с романом так и хочется воспользоваться правом на сослагательное наклонение и задаться вопросом – что было бы с жизнью Кэрри, если бы школьный бал завершился иначе? Осознала бы она свою исключительность не только по части сверхспособностей? Ведь она очень талантливый человек, который умеет как чувствовать красоту окружающего мира, так и воплощать ее самой – она пишет стихи и шьет красивые платья. Вот так, попавший под определение «король ужасов» в самом начале своей карьеры сумел создать один из самых трагичных образов в искусстве – человека, не сознающего своего дара.
Кэрри Брайана де Пальма сложно назвать как красавицей, так и замарашкой. Она – инопланетянка. Манера держаться, голос, тонкие линии, прозрачная кожа, внутренняя хрупкость и внешняя беззащитность – она ангел в теле молодой женщины. И именно тело и попытки принять его являются единственным лейтмотивом экранной версии романа. Но, что самое интересное, при этом явном упрощении материала, режиссеру Брайану де Пальма и сценаристу Лоуренсу Д. Коэну удалось сократить ту дистанцию, с расстояния которой взгляд Кинга кажется отстраненным, и приблизиться к Кэрри, оттого ее одиночество и неприкаянность ощущаются почти физически.
Уверена, в этом есть заслуга и Сисси Спейсек. На одном дыхании она проходит границу, разделяющую божественное умение страдать и данную ей природой способность карать. Сцена школьного бала создателями фильма увидена по-своему и в ней заключено мастерство экранной версии «Кэрри». В книге Сью Снелл не присутствует на балу, после него кровавый след Кэрри распространяется по всему городу, и именно так Сью узнает о трагедии. В фильме Сью становится непосредственным свидетелем готовящейся диверсии. И то, как сценаристу удалось это прописать, а режиссеру – снять, эмоции Сью от радости до недоумения, а после – ужаса, как ловко они успевают руками мисс Коллинз вытолкнуть ее из помещения, как тонко за такой короткий промежуток времени они сумели наполнить экран целым спектром эмоций – это и есть художественный саспенс, достойный аплодисментов.
Да, жаль, что в кино-версии «Кэрри» нет задушевных разговоров Сью и Томми. Но, с другой стороны, в ней появилось больше матери Кэрри – Маргарет Уайт. Одна из лучших работ Пайпер Лори, к сожалению, не получившей того признания, которого заслуживала эта невероятно талантливая актриса. Слова, которые в романе произносятся между делом, в фильме становятся открытием – религиозная фанатичность Маргарет Уайт прямо пропорциональна ее насущному желанию быть сексуально удовлетворенной женщиной. И самое интересное в этом открытии – взгляд мужчин-создателей экранной «Кэрри». В нем нет обвинений или сарказма, желания высмеять и разоблачить. Нет. Они также сочувствуют этой женщине, глубоко запутавшейся, так и не нашедшей спасительного баланса между духовным и природным началами. Как известно, искусство не дает нам четких ответов на то, как достичь гармонии с собой, но в чем его сила, так это в способности приблизить драму, оставаясь при этом в стороне. И у Стивена Кинга, и у Брайана де Пальма это получилось, пусть и с разной степенью фокусирования.