Испанский режиссер Алекс де Ла Иглесия (буквально «Алекс из церкви») оправдывает свою фамилию. Его «прирожденные убийцы» лишены мелкобуржуазной семейной основы, его «Бонни и Клайд» не обретают смысл в противостоянии структурам охраны порядка. А просто развязная циничная воровка Пердита Дуранго встречает своего Ромео в лице наркодилера и грабителя банков, наживающегося еще и на том, что исполняет роль шамана на магических шабашах сантерии. Сантерия — это синкретический культ, сочетающий католические воззрения с политеизмом негров йоруба. Все, что Хавьер Бардем болтает об ацтеках, его карты а-ля Таро — это демонстрация его невежества и фразерства, ведь сантерия основана на отождествлении католических святых (сантос) и богов, привезенных в испанскую Америку африканскими рабами. Поэтому главное направление Пердита и Ромео угадывают верно: они произведут надлежащий эффект, если убьют и публично съедят белого человека. А поскольку Пердита и Ромео одержимы не только болезненной склонностью к насилию, но и эротоманией, похищают они парочку бледнолицых наивных тинейджеров, барбиобразную стервочку и ее политкорректного кавалера. Заодно Ромео, задолжавший одному могущественному криминальному деятелю, берется исполнить задание гораздо более могущественного деятеля и перегнать в США грузовик с эмбрионами для нужд косметической промышленности.
Интрига погружена в ей соответствующие обстоятельства абсурдистской черной комедии: персонажей в самый важный момент то и дело сбивает несущейся на полной скорости машиной, банки с младенцами летят на асфальт, все надлежащие штампы на месте, вроде старого распутного шерифа и ясновидящей бабушки на Карибах, а агент по борьбе с наркоторговлей Думас выходит в ссадинах и прихрамывая из всех жесточайших переделок, чтобы настигнуть ненавистного Ромео — который, кстати, о таком конце в духе своих смертолюбивых верований и мечтает. Режиссер не щадит чувств зрителя, вплетая в это дело еще и ядреную мелодраму, героями которой становятся кузен Ромео, Пердита и, конечно, сам Ромео, который истечет кровью, но не совсем так, как мечталось.
Фильм великолепно выдержан в карикатурно-макабрическом колорите и напоминает работы Тарантино и Родригеса ровно настолько, чтобы кино латино-испанское не перепуталось с американским.
8 из 10