Наш взводный брат ФранкенштейнЧеловек без лица
Трое бывших военнослужащих, прошедшие через чеченскую войну, озабочены поиском пропавшего товарища, который бесследно исчез после того, как продал квартиру. Несмотря на то, что Чечня уже давно в прошлом, они всё ещё предпочитают жить по законам военного времени и чуть что не так — сразу дают в пятак. Поэтому не очень-то вписываются в тот миропорядок, за который сражались. Главный герой, Константин — колючий и отрешённый парень, вследствие сильного ожога, полученного на войне, вынужден прятать своё лицо под капюшоном, чтобы не пугать окружающих. Говоря языком психологии — у парня даже не посттравматический, а самый что ни на есть травматический синдром.
Режиссёр как можно дольше скрывает его лицо и от зрителей, а когда всё-таки показывает, то не ошарашивает намертво, а даёт время адаптироваться — щадящими средними планами, боковыми ракурсами, сдержанным освещением. В общем, поступает вполне гуманно, то есть явно думает о публике, которая будет это смотреть. Но пара любопытных образных решений и столько же примерно хлестких монтажных стыков — не самый богатый арсенал для полнометражного фильма, претендующего на захват зрителя, готового заплатить за поход в кино почти триста рублей. И то, что вполне сгодилось бы для ленивцев, поглощающих один за другим сериалы, лежа на домашнем диване, вряд ли прокатит для мотивированной аудитории, ходящей в кинотеатры.
Тем не менее, продюсеры отвалили на постановку миллион с гаком зелёных денег, лишь затем, чтобы на экране была воспроизведена слегка приукрашенная правда как о современной русской действительности, так и о затянувшейся адаптации в мирной жизни участников военной чеченской кампании. Смыслообразующая метафора в достаточной мере прозрачна: на войне можно потерять лицо, но не совесть и человечность. Однако вряд ли она найдет отклик у широкой аудитории, которая может и готова сочувствовать главному герою, но, скорее всего, предпочтёт не знать его вовсе. Ведь когда встречаешься с подранками войны, то всегда испытываешь либо чувство неловкости, либо вины, что сам ты жив и здоров, а кто-то искалечен, и при этом не очень понятно за что. Именно поэтому «Жажда» изначально была обречена на невнимание, если не сказать — тотальное игнорирование.
Режиссёр Дмитрий Тюрин пришёл в большое кино с телевидения, и это чувствуется. Хотя главную претензию, пожалуй, можно предъявить не к нему, а к сценарию. Даже несмотря на то, что в основе — повесть лауреата премии «Национальный бестселлер» Андрея Геласимова, написанная в 2002-м году. Именно сценарий оставляет непроходящее ощущение, что картина собрана из нескольких сюжетных линий, каждая из которых ещё долго могла бы развиваться в сериале, рассчитанном на пару-тройку недель ежедневных показов. Но метраж полуторачасового фильма при таком подходе не позволяет выстроить исчерпывающие характеры, и в этой связи авторы ограничиваются лишь их лаконичными набросками. Поэтому в ленте, где нет ярких событий, такой лаконизм вряд ли является художественным достижением или просто преимуществом.
Это же можно сказать и про событийный ряд: те сцены, которые тут предъявляются, хоть и компонуются в какую-никакую логическую цепочку, всё равно через раз оставляют ощущение — то недосказанности, а то и вовсе необязательности. Поэтому «Жажда» отчасти напоминает пилотную серию «ситкома», будто бы призванного познакомить предполагаемого спонсора с главными персонажами и возможными вариантами развития сюжетных линий. Только вот очень недешёвую пилотную серию… Катастрофический провал картины впечатляюще отражают цифры кассовых сборов: всего 10 тысяч баксов в российском прокате на семьдесят копий при бюджете в 1 миллион 200 тысяч тех же самых долларов. Пересчитывать убытки в проценты даже не хочется…