Секс - это власть, власть - это секс14 мая 2011 года директор-распорядитель Международного валютного фонда Доминик Стросс-кан, являвшийся в тот момент одним из лидеров президентской гонки в Пятой Французской Республике, был арестован по обвинению в харрасменте, совершенном им во время своего пребывания в США по отношению к служащей отеля Нафисаттоу Диалло, 32-летней уроженке Гвинеи, особой красотой не отличавшейся. И без того имевшему шлейф сексуального скандалиста, впрочем, ко времени приснопамятных выборов относительно забытый, Стросс-кану был нанесен тяжелейший удар по репутации, поставивший крест на всей его политической карьере, хотя постепенно дело это развалилось в суде, как и все последующие, приписывавшие достопочтенному месье множественные девиантные промискуитеты с девицами разных возрастов и степени зрелости. Откровенно политический привкус этого происшествия не добавил баллов ни конкурентам Стросс-кана, ни всей современной окологосударственной и провластной Системе что европейской, что американской, что азиатской или российской, в которой играть по-честному нереально, а лучшим пиаром всегда остается макабрически и девственно черный.
Современный кинематограф на эту вне всякого сомнения интригующую историю откликнулся на удивление быстро, и уже в 2014 году культовый американский режиссер и сценарист Абель Феррара, чьи лучшие картины остались, к сожалению, далеко позади в прошлом(самой, пожалуй, заметной картиной его в нулевых годах можно считать острорелигиозно-синефильскую притчу 'Мария' 2005 года) в рамках Каннского кинофестиваля представил свою последнюю по счету киноработу — фильм «Добро пожаловать в Нью-Йорк», ставший по сути этаким витиеватым кинематографическим переосмыслением имевшего место реального сексуального скандала с участием экс-главы МВФ и экс-кандидата в президенты Стросс-кана. Тут следует однозначно заметить, что вокруг этой ленты уже возник скандал, ибо сам Стросс-кан подал на ее создателей в суд за клевету, а лента, изначально позиционировавшаяся как чуть ли не реалистическое биографическое повествование, таковой ни в коей мере не является, и картина Феррары отбыла из Канн несолоно хлебавши, не сумев получить ни должного внимания прессы, ни тем более зрителей и критиков.
«Добро пожаловать в Нью-Йорк» — это уже поздний Абель Феррара, который по-прежнему как режиссер аскетичен и минималистичен, но куда как менее религиозен и полемичен в своих умозрительных выводах и философских изысканиях. Взяв за основу своего двухчасового повествования знаменитый скабрезный скандал, по сути Феррара предпочел напрочь отказаться от прямых параллелей с прозаической заангажированной и сверхзаполитизированной реальностью, погрузив зрителя в умеренную и сдержанную кинематографическую условность, в которой обитает облаченный властью и деньгами некто мистер Деверо в исполнении Жерара Депардье.
Постепенно утрачивающий реноме ведущего французского актера современности, этакого эксцентричного киногения, Депардье в картине Феррары предельно интересен и убедителен в рамках заданной режиссером прямолинейной драматургии, лепя образ не столько реального Стросс-кана, сколь некую мифологизированную обобщенность человека из власти, подверженного всем существующим порокам и живущего над миром, сугубо по своим правилам. Можно даже смело утверждать, что Феррара, оттолкнувшись от инцидента со Стросс-каном, снял как собственную трактовку маккуиновского «Стыда», окружив и своего полуреального героя массой соблазнов, которым грех как не поддаться, так и продолжил художественную линию, начатую еще в «Убийце с электродрелью» и «Плохом лейтенанте», ибо общего между Деверо и, к примеру, Лейтенантом немало. Оба пребывают в пограничном состоянии, оба подвержены внутреннему тлену собственной порочности и искушенности, пожирающей их изнутри и обеим героям суждено пройти через ряд испытаний, чтобы в финале обрести желанное спасение не души, но тела, получить катарсическое ирредентистическое прощение и в собственных глазах, и в глазах общества в целом.
Путь спасения для Лейтенанта оказался усеян трупами и сахаром кокса, а для Деверо — через множественные судебные тяжбы, семейные мелодрамы и корпоративные драмы, показанные моментами искусным реалистическим росчерком кинопера, а моментами и откровенно сатирически и гротесково, с элементами резких выпадов в сторону современной политическо-экономической системы, порождающей таких типичных эрзац-негодяев, как Деверо, купавшийся в роскоши, деньгах, женщинах(до определенного рокового стечения обстоятельств), наслаждавшийся собственной силой на уровне Эроса, бывший Атлантом, расправившим плечи, а потому все более перестающий быть именно Человеком. А Нью-Йорк, избранный режиссером и в качестве места реального скандала, в картине Феррары обретает черты ирреального Города Грехов и Соблазнов, давящего своим громадьем небоскребов мегаполисом, в котором легко затеряться и запутаться, и в котором даже самая большая шишка, крепко держащая за гонады государства второго и третьего мира, есть всего лишь песчинкой и игрушкой в руках не то Бога, не то Дьявола, глазеющего изо всех окон и щелей миллионов офисов и отелей, в которых за легкую симпатию к представительнице прекрасного пола могут засудить до смерти и обобрать до последней нитки.
И в сценах соблазнения и фактического изнасилования, которыми так славен господин Феррара, знающий толк в шерстяных кражах(примечательно, что главная жертва в картине, жена как главная жертва, сыгранная секс-бомбой 70-80-х гг. Жаклин Биссет, предельно соблазнительна и более соответствует типу классической femme fatale, нежели малосимпатичная реальная жертва Диалло, отчего всякая схожесть с реальным скандалом в картине пропадает окончательно), и в напряженных судебных боях фильм выглядит предельно убедительно и драматично, хотя с каждой новой сценой вящий реализм и политический контекст отступает, а ему на смену приходят экзистенциализм и проблемы вечного морального выбора для главного антагониста, который мучается от шекспировских вопросов бытия и самосознания, который пытается понять, кто есть он сейчас, и кафкианские кошмары начинают его терзать изнутри. В погоне за собственным Либидо и СуперЭго Деверо успел утратить очень многое, а к финалу картины его становится даже жалко, ибо Искушенный оказался сам безыскусен в интригах политических и сексуальных, и став жертвой по-настоящему, он постиг, что поддаваться власти основного инстинкта бывает крайне опасно для карьеры и здоровья. Нью-Йорк стал его ловушкой, и вырвался из нее он абсолютно иным, ведь как гласит простая и всевечная истина: «Через грязь лежит путь к счастью», а также к обновленной репутации, к восстановленным отношениям и к новому самому себе. Чистому, белому и пушистому.
