забыть нельзя помнитьКак все-таки страшно жить! Особенно, в наше время. Особенно, творцам. Особенно, кинорежиссерам. Все-таки, не все приходят в профессию с твердым намерением стать крепким ремесленником и зарабатывать на хлеб с маслом, дисциплинированно выполняя желания продюсеров и инвесторов, не парясь о собственном мире и собственном стиле. Но где взять собственный голос, если все уже разобраны. Если за более, чем вековую историю кино, все придумано, снято, создано. Примерно четверть века назад открылась последняя лазейка- постмодернистское обстебывание кем-то созданных образов, коллизий, стилей, миров. Нынче и эта калитка захлопнулась. Слова «оммаж» и «камео» потеряли свою магическую значительность и ушли в категорию «не комильфо». Между тем, желание сделать фильм без оглядок на бюджет и кассу, снять с детским простодушием, забыв о всем виденном до сих пор, открыть кинематограф заново, становится все нестерпимее. Такое ощущение, что искусство кино находится в предродовой горячке и вот-вот произведет на свет что-то доселе невиданное. «Ла-ла-ленд» еще одна попытка прорваться к новому свету нового кино.
Помилуйте, что ж может быть нового в фильме, который насыщен цитатами и аллюзиями под завязку? Любовь начинающих актрисы и музыканта на фоне главной фабрики грез планеты Земля- Голливуда- фабула, которая имеет в прошлом даже не сотни- тысячи коннотаций. С первых кадров в лоб зрителю летит привет то ли от «Лихорадки субботнего вечера», то ли от «Бриолина». В комнате главной героини во всю стену плакат с Ингрид Бергман. Костюмы, мелодии, танцы отсылают то к «Шербурским зонтикам», то к Джин Келли, то к дуэту Роджерс- Астер. Каждый кадр, каждый эпизод на что-то, да похож. «Ла-ла-ленд» схож со всеми мюзиклами сразу, начиная с пионерского «Певца джаза» и завершая недавним «Через Вселенную». И эта его универсальная похожесть как раз и дает ему оригинальность. Ключ к ней, как и положено в мюзикле, лежит в музыкальной сфере. Режиссер Дамьен Шазелл в противовес привязчивым хитам модных режиссерских приемов умудрился создать свою мелодию. Она не бьет по ушам, не претендует на место номер 1 в хит-параде, эта музыка не будет тебя доставать, часами вращаясь в голове. Она просто есть. Мелодика режиссуры внешне простая, бесхитростная, детская, наивная, но искренняя. Шазелл исхитрился пройти по натянутому канату, где с одной стороны его ожидала пропасть умиления всеми каноническими образцами жанра, а с другой бездна постмодернистских игр с хрестоматийными мюзиклами. Он не стоит на коленях перед предшественниками, но и не обстебывает то, что они создали.
Высшее качество режиссуры, когда ее приемы тяжело поддаются словесному анализу. Как и положено настоящему мастеру (хотя режиссер то как раз начинающий), Шазелл работает не в сфере логики, а в категории чувств. Ключ к его методу я нашел в собственной памяти о глубоком детстве. Во втором классе моя соседка по парте – Тата Шевелева приступила к эпохальному труду- она села писать роман «Жизнь Ленина» (на дворе стоял 1972 год, потому никаких фиг в кармане не предполагалось). На вопрос учительницы, где же восьмилетняя писательница будет собирать материал для своей эпопеи, Тата гордо ответила: « Но ведь все пишут про Ленина одно и то же. И я буду писать об этом же, но по своему». Вот в этом ключ и к фильму «Ла-ла ленд». Шазелл отнесся к мировому кинонаследию, как относятся дети (Кстати, имеет право - ему всего 31 год. По киномеркам и правда ребенок). Отсылы к классике в его картине - это не цитаты, не плагиат, не повод для ребусов со зрителем. В «Ла-ла-ленде» Шазелл перевел весь пласт архивного киноматериала из категории созданного в сферу имманентно присущего. Иными словами, все лучшие фильмы, мелодии, актеры, образы прошлого Шазеллом лишены авторства и труда. Они стали как солнечный и лунный свет, прибой, дуновенье ветра- существовавшие всегда.
Сказать, что попытка удалась во всем- конечно, будет враньем. То тут, то там мелькнет привет от злого постмодерна (актерские пробы Мии, где довольно жестоко осмеяны все клише массово-сериального кино), то цитата станет чересчур жирной. Что поделать, индустрия есть индустрия, ее законы и ее правила хорошего тона не позволяют впасть в детство даже самым талантливым творцам. Но, ближе к финалу детская непосредственная радость от жизни, красок и мелодий, принесет Шазеллу настоящий выигрыш. Двухминутному эпизоду, в котором вся история под музыку развивается в альтернативном варианте и приходит к совершенно иному финалу, аналогов я не помню. Эта монтажно-музыкальная история подобна ростку чего-то неведомого, выросшему на богатой окультуренной почве. И это еще одна попытка произвести на свет что-то принципиально новое.
«Ла-ла-ленд» успешно доказал, что сейчас художественную девственность режиссеру восстановить можно. Невинность пока не удается. Но с каждой удачной попыткой возвращение в Невинность все реальнее.