Белый текст
Маленький школьник приехал в незнакомый город, чтобы впервые за много лет встретиться с отцом. А отец, даже не обняв сына, вручил ему ключи от устройства для спасения мира и сказал: «Спасай мир или проваливай». Планета была на грани уничтожения, страшные инопланетные машины топтали и сжигали города, и последняя надежда человечества лежала в руках несовершеннолетнего мальчишки, а мальчик всего лишь хотел, чтобы его обнял отец. Потому что он был в этом мёртвом и железном мире один. Совсем один.
Одиночество и тишина рождают чудовищ. Пустой мир заполняется философским самокопанием и заливает улицы кровью ангелов. Мысленные эксперименты Евангелиона разгульно анализируют закоулки человеческих патологий, пафосно и тягуче переливая из пустого в порожнее, и рубят правду-матку собственной мифологии, где люди в очередной раз превращаются в лабораторных мышек с циничностью Дугласа Адамса. Осколки белых зданий поднимаются над красными озёрами, словно кости над омерзительным фаршем из того, что когда-то было живым существом. В такой параноидальной среде родился … ну, скажем, Джек. В качестве уже моего собственного мысленного эксперимента. И в руки ему однажды вручили пульт управления миром, на котором была всего одна огромная красная кнопка. Никто не знает, что будет, если нажать на нее, но доподлинно известно, что этот пульт как-то управляет миром. Джек — не часть Евангелиона, но его прямой потомок, вылезший из пустой головы рассказчика. И когда одним ясным денёчком ему всё осточертеет — он соизволит нажать на кнопку. Такова для меня концепция Евангелиона нового поколения.
Синий текст
Логическая загадка: Сколько нужно Синдзи (главный герой), чтобы найти Бога? Ответ: Нисколько, потому что Бога нет. Однако, я буду продолжать писать о нём с заглавной буквы.
Любовь и долг эту любовь удерживать — критическая сила Евангелиона, всколыхнувшего когда-то аниме-индустрию. Весь такой удивительно непонятный, пафосный, жестокий и концептуальный. Миллионы смыслов. Религиозных, мистических, научных. Про роботов, которые сражаются с годзиллами и истекают кровью. Про людей, чья пустота заполнена красной жидкостью.
Опоясанный душевными метаниями и тяжёлым детством до предела Джек держит красную кнопку. Когда-то давно в попытке защитить человека он сильно обжёг руки. Сейчас руки уже зажили, но он продолжает грызть пальцы, «потому что чешется». Глаза дикие, пальцы все в крови, а пульт почти выскальзывает из потных ладоней. Поговорим о человечестве, предложил он. О том, что чем выше скачет наука, тем бессмысленней жизнь человека. В будущем люди совсем не наслаждаются жизнью, всё более совершенной. Люди глубже зарываются в себя. Даже в мыслях великих фантазёров люди будущего — это пластмассовая игрушка на полке, покрытая пылью. Непонятное существо, говорят они. Непонятные тревоги.
Тревога движет Евангелионом. Пустота саундтрека, пустота героев, гнетущее одиночество не растворяется в действии и экшене. Это концентрированная шизофрения.
Красный текст
Логическая загадка: Сколько нужно Рей (другой пилот Евы), чтобы закрутить Лампочку? Ответ: Нисколько, потому что Лампочка уже закручена. Однако, я снова напишу о ней с большой буквы.
Нет ничего криминального в непонятности Евангелиона. Евангелион — это исповедь Хидэаки Анно, его личное детище, его нутро. Опустошённое, искалеченное и в состоянии перманентного возрождения. И чувства его передаются не через одного лишь главного героя, но через весь этот мёртвый мир, беспричинно уничтоженный страшными монстрами. Вероятно, Евангелион — это не кучка теорий под одним брендом и со скрытым за риторическими вопросами смыслом, а попытка задать эти вопросы окружению, тяга философа к философствованию.
Тяга разобраться с этим миром по справедливости абсолютной, эфемерной. Не мстить, говорят они. Не вредить. Но и не растворяться. Кончики пальцев Джека обглоданы до костей. Вырванные клоки волос, синяки, бледная кожа. Джек, кажется, разваливался. Но пульт был при нём. С каждым ударом он не становился сильней. Но и не ломался. Он уходил в себя и закрывал дверь на замок. Сворачивался в колючий клубок. Глаза всё шире, оскал кривее. А руки дрожали всё меньше. Мы всё перерисуем, говорили они. Исправим, переосмыслим. Человечество будет ярким — но машины стали ещё краше, притягательные жестокие пейзажи. Они сказали, что переделают человечество. Но переделали зрителей. Они смотрят всё то же, умершее и перерождённое. О спасении не может быть и речи. Потому что неизвестно, что будет, если нажать на кнопку. Станет хорошо или плохо? У кого спросить? У монстров? У роботов? У Бога? Это всё настолько шизофренично, что будто бы и пульта нет. Самосожжение, сказали они. Джек должен был нажать на кнопку. Я подошёл к Джеку и нажал на неё вместо него…
Чёрный текст
В оригинальном Евангелионе было 26 с копейками серий по 25 минут. В ребилде Евангелиона была утрамбована лишь часть сюжета. Но даже при этом в полном метре не было сумбурности и скомканности. В результате, ограждённое от последующего в финале безумия, перерождение сериала выработало свою оригинальную философию недомолвок и не исполненных ролей. Отныне независимый от старых порядков режиссёр расставил акценты именно так, как, возможно, задумывал с самого начала. И возрождённый Евангелион, усовершенствованный графически и порезанный физически, теперь будет использовать паузы между сериями с меньшей травмоопасностью для зрителей.