ХлопушкаМне остаточне нет дела до Одессы. Говорят, «до исторического материализма» в ней был некий цимес. Пускай так. И если шевеление неугомонного креатива вновь забросило Урсуляка на этот истоптанный смехополигон, значит такова карма его тараканов. Не моих.
Другое дело — Жванецкий. Он давно уже наша скрепа. Живой автор идиом великого и могучего. И здесь я уже не могу оставаться в фиолете, потому как я в теме — по простому и естественному праву носителя языка.
Если долго не менять батарейки в пульте, он начинает тормозить. И когда скачешь по каналам, задержки с переключением хватает, чтобы подвергнуть своё чувство юмора внезапному испытанию — хохмачей на ТВ довольно. Вот только среди тех, над кем они шутят, давно уже нет не только «отцов нации», но и просто связно мыслящих людей. «Смешными» нынче стали преимущественно фрики, идиоты и пьяницы. За относительно «нормальных» отдувается тема секса.
Рядом с этой замкнутой и, видимо, инцестуозной хуторской популяцией мир персонажей Жванецкого предстаёт как континент. Там много, чего есть. Вот только нет дурашливых губошлёпов, которые для смеху коверкают слова и акценты. Жванецкий не смеётся над дураками. Видимо, поэтому для них он тоже «не смешной».
Михал Михалыч, — это в основном про то, как сталкиваются два (не)понимания. Его знаменитые вещи («Раки», «Доцент Авас» и пр.) сугубо диалогичны, даже если это монолог. В них чёткий джазовый ритм с характерными вариациями темы. В напряжённом внутреннем диалоге навязчивые повторения про «сегодня по три, а вот вчера…» смешны, потому что за этим угадывалась не глупость, а нешуточная борьба узнаваемых страстей… На сцене богатство интонаций автора (либо созвучных ему Карцева-Ильченко) всегда дополняло тексты тонкими психологическими нюансами.
Ничего этого в экранизации нет. Её герои заметно тупят. И в этом главный провал. Вместо истеричных невротиков (хрестоматийных «евреев») Урсуляк подсовывает в лучшем случае тормозных недотёп, в худшем — каких-то злобных психопатов. Под последними имею в виду Машкова (с морковкой) и Гармаша (похоронный оркестр). В итоге вместо искромётных истерик звучит зубовной скрежет.
Отдельная чёрного цвета неблагодарность лично от меня — за извращение изящной вещицы про Бабу-ягу. Автор даже не понял, что главный герой там — ошарашенный ребёнок. Именно он и должен был оставаться в фокусе.
Но куда там… Чувствуется отсутствие сыгранности. Будто каждая роль записывалась отдельно. Энергетика шикарного речевого свинга сдулась. Актёры элементарно не попадают в ритм. Коронные упругие, как подачи в теннисе, «персеверативные» диалоги Жванецкого превращаются в занудное попугайство. Уходит драйв живого контакта. Может автору следовало подвинуть жанр в сторону буфф?
Тем более, что как минимум, одну унылую попытку в этом направлении он сделал. Хор почтенных пенсов из какого-то убогого интерната в погребальной стилистике исполняет «задорные» советские песни. Это о чём, музыкальный вы наш? Маразм сарказма? Или глухой на мелодику речи режиссёр побаловал нас концертом? Ну тогда где танцы?
Думаю, этот выстрел эстрадной хлопушкой оказался для фильма контрольным. Поздравим Урсуляка с дебютом в по сути немом жанре «весёлые картинки». Уверен, что экранизация станет проходной. И если Жванецкий это одобрил, я из уважения к мэтру сделаю вид, что ничего такого не слышал.