Опыт в несвойственном режиссеру жанреКомедия – не самый удачный для Триера жанр, однако, в «Самом главном боссе» он сделал все, на что был способен, предпочтя комедии положений бунюэлевский абсурдизм и нелогичность поступков персонажей. Главная черта фильма – неспособность зрителя сразу включиться на насыщенное диалогами происходящее, он, подобно главному герою, тщетно барахтается в том, чего не знает, пытаясь ориентироваться по ходу действия. Пригласив в качестве исполнителей актеров из «Идиотов», Триер дает им противоположную задачу – играть неестественно, алогично, по пути высмеивая корпоративную этику.
Будучи в период работы над фильмом уже закоренелым мизантропом («Догвилль» и «Мандерлей» это показали), Триер вновь критикует буржуазность, помноженную на левизну, как свойство ментальности скандинавских народов, делая несколько некорректных реверансов в сторону исландцев (сопоставляя исландцев и датчан, Триер показывает первых неотесанными мужланами, а вторых – актерствующими лицемерами). В то же время режиссер снимает притчу об отношениях актера и постановщика, об их борьбе за власть, о нежелании уступать и стремлении постоянно переводить стрелки друг на друга и быть в центре общего внимания.
Парадоксальность сценария «Самого главного босса» - в персонажах-перевертышах, которые оказываются не теми, кто они на самом деле: так постоянно плачущая обнаруживает свою прозорливость, стерва ни с того ни сего ложится под героя, сам главный персонаж в финале путает другу все карты. Такая драматургия нужна Триеру, чтобы показать лживость и испорченность человеческой натуры, от которой бессмысленно ждать бескорыстности и альтруизма. Здесь каждый герой немного не в себе, эмоциональные взрывы неожиданны и спонтанны, абсурд поведения в буржуазном мире (особенно в его сердце – корпорации) всеобъемлющ.
Несколько разочаровывает механистичность операторской работы, запрограммированной компьютером – зачем это было надо, так и не понятно, может быть, для того, чтобы показать роботизированность сознания буржуа, а, может быть, для чего-то иного. В фильме есть как провальные (несмешные) сцены, так и очень удачные (например, эпизоды переговоров), что делает его очень неровным и рваным, монтаж тоже оставляет желать лучшего. Обилие диалогов, их чрезмерная информативность, не позволяющая с первого просмотра уловить все нюансы очень мешает гладкому восприятию картины. Однако, в ней нет и примитивного кривляния, которым страдает пластика и мимика большинства комиков, но в «Самом главном боссе» нет комедийных актеров, все – драматические, попадающие в абсурдные ситуации, и за счет этого фильм выигрывает.
Что же касается самой сюжетной ситуации «зиц председателя», то она достаточно обкатана и в литературе (достаточно вспомнить «Шутку Мецената» Аверченко и «Козленка в молоке» Полякова) и кино (например, «Помощник Хадсхакера» братьев Коэнов), потому Триеру она нужна не как новое слово в искусстве, а как способ обнаружить болевые точки скандинавской буржуазности (в том числе и национализм). Несмотря на все свои недочеты, картина удалась, и хоть это и не шедевр (слишком далек комедийный жанр от специфики триеровского художественного вдохновения), посмотреть его один раз стоит хотя бы из-за уже упоминаемой парадоксальной драматургии и персонажей-перевертышей.