The moment seizes usЖизнь чрезвычайно трудно поймать за хвост. Вот она здесь — а вот уже прошла…И эта ускользающая красота — творческий смысл для Линклейтера, это счастье в секундах, маленьких, острых — его художественный стиль. В обход громоздких философских теорий и намеренно драматичного сюжета, режиссёр (словно без особого труда) высекает в кадре искру жизни. Искренность для него — главный герой, диалоги подменяют события, а монотонное «день-за-днём» тщательно расщепляется на моменты истины. «Отрочество» в этом плане, пожалуй, самый яркий пример, ибо в нём нет ни отвлекающей романтической линии, ни цельнокроеного сюжета, ни поучительного вывода для подрастающего поколения.
«В чём вообще смысл?», — спрашивает Мейсон в свои переходные семнадцать, мысля большими категориями, отчаянно всматриваясь в мир сквозь линзу фотоаппарата. «Почём я знаю!», — отмахивается пятидесятилетний Линклейтер, снимая своих героев на камеру. В этот раз он наблюдает не за простыми актёрами, а за живыми людьми, долгие двенадцать лет отмечая на плёнке их рост и духовное развитие. Уникальный в своём реализме проект — в нашем-то веке, когда всё можно нарисовать на компьютере.
Формально это картина о взрослении, и неудивительно, что источник вдохновения Линклейтер искал именно в первых двадцати годах. Только дети воспринимают жизнь во всём диапазоне эмоций, со временем обрастая панцирем терпения, выстраивая вокруг себя стены моральных норм и социальных ограничений. На экране присутствует всё, что свойственно подростковым мелодрамам: проблемы в семье, ссоры с родителями и сверстниками, юношеский максимализм, первая любовь, сомнения по поводу собственного будущего. Но если обычно всё заканчивается каким-то универсальным рецептом дальнейшего благополучия, здесь — лишь многообещающие взгляды и дорога в горизонт. Режиссёр не утверждает, что вкусил плод познания с древа жизни; все взрослые на экране — такие же мятущиеся души, пытающиеся найти свой путь. Разница лишь в том, что с каких-то путей уже не свернуть, и радость первооткрывателя давно позади. Но в юности — каждый камешек под ногами больно врезается в подошву, а смена ландшафта вызывает неподдельное восхищение. В юности каждая минута на счёт, и лишь позже время начинает утекать сквозь пальцы.
«Отрочество» уникально ещё и тем, что в нём нет ведущей сюжетной линии, нет ярко выраженной темы. Линклейтер не акцентирует внимание ни на семейных отношениях, ни на первых романтических переживаниях, ни на проблеме самоопределения. Как и в реальности, здесь происходит всё и сразу, и главное, что интересует режиссёра, — это течение жизни, её непрерывный темп, её едва уловимая мелодия. Причёски, одежда, игрушки, дома; что мы смотрим, что читаем, что обсуждаем за ужином; за кого голосуем, куда переезжаем, сколько платим — всё это формирует нас, накатывая снежным комом. Настоящий талант — увидеть во всей этой какофонии гармонию, не зацикливаясь при этом на чём-то конкретном. Линклейтер — один из немногих, кому этот трюк удаётся, и поэтому три часа такого обыденного «Отрочества» пролетают незаметно. В конце даже хочется ещё, ведь впереди у героев долгая дорога, и нельзя просто отпустить их в одиночное плавание…
