Типовая жизнь«Отрочество» - легендарный долгострой Линклейтера, растянувшийся на двенадцать лет, картина, которая будучи лишена острой конфликтности, могла бы выйти скучно-политкорректной, однако, в результате мы имеем дело с лентой выдающихся художественных достоинств. Что же так покоряет в «Отрочестве»? Прежде всего - запечатленная длительность, большой промежуток времени, в течение которого одни герои взрослеют и мужают, а другие – стареют, при этом подана эта длительность естественно, без типичных для кино титров («прошло пять лет», «десять лет»), эпизоды спаяны плотно, без лакун и пауз, при этом мы воочию видим, как меняются персонажи.
Кто-то из рецензентов сказал, что «Отрочество» - это наблюдение, а не рассказ, имея, видимо, в виду отсутствие очевидных завязок, кульминаций, развязок, вообще драматургического нерва. И он прав. Но вместо концентрированного драматизма жизненных конфликтов, которые обожает показывать искусство, мы видим естественное течение жизни и времени, ту скрытую витальность мира, его глубинную, скрытую суть, которая всегда чурается каких-то острых событий. То, что мы называем рутиной или магмой повседневности, однако, поданной без отупляющей каждодневной серости.
Обойдясь без насилия и постельных сцен, даже почти без сквернословия (его герои грязно чешут языками лишь раз – на подростковой вечеринке), Линклейтер хотел показать типовую жизнь американской глубинки, обойдясь без идеологической критики, бичевания и обличения. Он никого не хотел ругать, но рассказать о том, что жизнь несмотря на чехарду президентов и правительств, гибридные войны и социальные преступления власти в своей сути остается неизменной. Можно, конечно, ругать «Отрочество» за то, что это беспроблемный и бесконфликтный фильм, однако, полной тиши и глади в нем все равно нет: ругаются разведенные родители героев, досаждают пьющие отчимы-неудачники, в школе травят за застенчивость и хорошую учебу.
Но все это не нарушает глубинной константности жизни, ее мудрого спокойствия, запечатлеть которую фильм Линклейтера и должен. В «Отрочестве» есть какая-то планетарность охвата жизненных процессов, почти как у Одзу: дети вырастают и уходят от родителей, для первых – это радость, для вторых – горечь. Глубоко раскрытые, подсмотренные у жизни, характеры и ситуации, в которых нет ни грамма искусственности или лжи, гармоничные, без надлома и надрыва личности, спокойно растущие посреди лишь внешне меняющейся жизни, никаких особых трагедий и драм, просто люди, которых миллионы – наверное, так видит нашу жизнь Бог в Своей неизменности.
Мы привыкли думать, что обычные, простые люди – это стадо, так глубоко въелась в сознание человека ХХ века ницшеанская этика, но зачастую именно на них, а не на титанах культуры, которые чаще расшатывают мир, чем созидают его, именно на них вселенная и держится. «Кроткие наследуют землю» - эти евангельские слова о том, что именно незаметные, простые, беззлобные сердца населяют землю, именно им она обещана за беззлобие и терпение.
«Отрочество» - фильм действительно простой и невероятно, по-человечески теплый, в отличие от бытующего мнения о том, что он запечатлевает американскую ментальность во всей ее социальной индифферентности и поверхностности, это кино все же не о США, оно вообще почти никак национально не окрашено. Оно – всего лишь о людях, населяющих землю, об их типовой жизни, которая и есть Норма в самой своей сути. Линклейтер чудом воздержался от того, чтобы не превратить свой фильм в очередную толерантную притчу о социально стигматизированных меньшинствах, ибо его герои – вопиюще нормальны (как это вообще оценила наша эра легитимации перверсий, удивительно, но фильм был номинирован на «Оскар).
В этом смысле фильм Линклейтера идет в противоход современным тенденциям, как в целом и все его творчество, порой такое среднее, ничем не выдающееся, нормальное, запечатлевающее жизнь в ее рутине. Однако кинематограф Линклейтера, что удивительно, никогда не критикует повседневность, а рассматривает ее в микроскоп. И пусть это не всегда получается удачно (ведь по большому счету, эстетических побед у этого режиссера только две – это «Пробуждение жизни» и «Отрочество»), все же Линклейтер, как бы не были разнообразны его фильмы, утверждает гуманность жизни, ее «прекрасность» (как бы выразился писатель Евгений Попов, написавший книгу с одноименным названием), а мыслить жизнь средствами искусства не только как страдание, трагедию и боль, способны немногие, тем ценнее такие исключения из набивших оскомину правил, как Ричард Линклейтер.