Путь мама услышит, пусть мама придетВсе, к чему прикладывает руку гениальный Гильермо Дель Торо, мне интересно. По крайней мере, до определенной степени. Это не значит, будто кино спродюсированное им, столь же впечатляюще, как его собственные, целиком авторские продукты, но знакомства оно заслуживает однозначно. Хотя, будем говорить откровенно, в итоге оценивается минимум как спорное: «Не бойся темноты», «Приют».
Новый релиз «Мама» любопытен в той части, которая ярко показывает симптомы десоциализации, диссоциациативного расстройства личности, параноидальной шизофрении и навязчивости. И совсем не оригинален там, где задумывали «ужастик», хотя ряд эпизодов и заставил вздрогнуть.
Я убежден, что есть все основания считать, что некоторые произведения искусства в самых разных его видах и жанрах возникают благодаря изживанию, сублимации, а то и откровенного желания со стороны автора показать целый ряд душевных движений и состояний, которые принято относить к аномальным и нарушенным: инсайт, фобии, бред, неврозы и психозы.
В «Маме» палитра девиаций психики радует зрителя разнообразием. Но наиболее примечательна даже не демонстрация узнаваемой симптоматики более или менее распространенных патологий, а намеки на страхи и вытеснения, о которых не принято говорить в силу их известной культурой нерелевантности. Именно они-то и позабавили меня в картине больше остального. Итак.
Вряд ли стоит отрицать, что иногда самые тяжелые и неизживаемые неврозы мы получаем от родителей — при рождении, в младенчестве и глубоком детстве. Люди, приведшие нас в мир, податели самых значительных благ, выступают одновременно и угрозой будущей личности ребенка, впервые травмируя ее, намеренно или нечаянно. Родовые и ранние травмы — это неизбежная плата за входной билет в жизнь. Другое дело, что они могут быть в пределах нормы или за ними, приводя к различным последствиям: вытесняемым, изживаемым, необратимым и разрушительным. Так, фигура матери может становится и оставаться не только источником наслаждения и покоя для ребенка, но и мощных фобий, неврозов, запуская механику навязчивости, особенно, в ситуации конфликта с отцом (и наоборот).
Выразительно и при этом весьма деликатно показано амбивалентное переживание взрослого человека, женщины, в отношении чужих детей: одновременно желание присвоить их себе, минуя родовые муки, страх перед чужеродной кровью и недоверие к ней, вплоть до неприятия.
Ну и, конечно, дети-маугли. Адаптация и взросление по зооморфному типу, замедленное развитие при нарушенных социальных связях и несформированных навыках, чудеса компенсаторной функции, буйство подсознания… Все так живенько и правдоподобно. Короче, можно долго рассказывать и искренне восторгаться некоторыми моментами, но лучше смотреть.
Несуразную концовку можно списать на метафору, художественный парафраз, выводящей зрителя на мораль: если какие-то ценности, навязываемые индивидууму обществом и культурой, ложны с позиций природы и противны ей, она даст им отпор ценой душевных деформаций: человек с такими травмами просто вылетает с трассы социально артикулированных норм.
А на самом деле фильм бы и мог состояться как хоррор, если выкинуть из него телекинез, инфернальщину и всю линию «матушки»-призрака, а завязать все на патогенном поведении детей и драме приемных родителей.