Ужас как экзистенциальная драмаДавным-давно, в 2008 году, жил-был юрист-баблосек (это профессия такая, производная от дровосека, дорогой читатель) и было у него две дочки. И жена была, правда, недолго — чтобы не тратиться на лишний рот, застрелил ее баблосек. Вот что кризис живо обедняющий с людьми делает…
Жену застрелил, а детей, согласно старинной семейной традиции, решил в лес завезти (ведь дальним родственником по отцовской линии им приходился не кто-нибудь, а сам Мальчик-с-пальчик). А потом пожалел, прибью решил, чтоб не мучились.
Лиха беда, мочилово, это, дорогой читатель, лишь начало. Дали гены мальчико-с-пальчиковые о себе знать, выжили девчушки, в лесу обустроились…
Весь этот набор штампов времен еще Шарля Перро вперемежку с клише Бёртоновской «Сонной лощины» довольно свежо (на удивление) смотрится в антураже 21 века, плавно перетекая в неплохой хоррор.
Напряжение нагнетается верным, давно опробованным методом «судя по страшной музыке, мы приближались к страшному месту», постановка изобилует «стандартными положениями» и стандартными кадрами, и что режиссер еще только начинает свой путь в кинематографе становится понятно до того, как просмотришь список его кинодостижений, но, тем не менее, мурашки в нужный момент нужные места покрывают.
Андрес Мускетти снял две «Мамы» (одну в 2008 году, другую в 2013), взяв на себя работу не только режиссера, но и сценариста. И если 3-х минутная испанская «Мама» — ужастик в чистом виде, то ее полнометражная англоязычная версия получилась шире не только по времени, но и по смыслу, флером мистики и страха окутав драму судьбоносного выбора, который приходится сделать каждому из героев.
Выбирают не только девочки, с какой «мамой» остаться, выбирают взрослые люди: истратить сбережения на себя или на многолетние, безнадежные, в общем-то, поиски пропавших племянниц, поверить в невероятное или не выходить за рамки общепринятых научных представлений, отказаться от карьеры ради любимого человека или от любимого человека ради продолжения карьеры, спасти свою жизнь или жизнь ребенка. Перед выбором оказывается даже призрак: отпустить или забрать с собой навсегда?
Интереса и испанистости этой драме прибавляет то, что выбор герои совершают не под напором чувств или диктатом общества, а движимые долгом и инстинктами. «Я не могу его бросить с ними на руках», — говорит Аннабель, «Ты же обещала ее не трогать!» — кричит Виктория. Долг перед самим собой, собственной совестью, в первую очередь, кодекс чести, заставляющий верить обещаниям и исполнять их, проходят по ткани сюжета тонкой красной линией, императивом из тех времен, когда честь и слово испанского идальго были его самым ценным имуществом. А единственный персонаж, нарушивший данные им обеты, солгавший детям, наказан в самом начале.
Выбор девочек более сложен и более прост одновременно, в силу того, что для них социальные нормы размыты либо не знакомы в принципе. Поэтому Лили и Виктория идут от инстинкта самосохранения, выбирая то, что кажется более привычным и безопасным. Если учесть, что первые 5-7 лет жизни играют определяющую роль в развитии человека, неудивительно, что каждая из них тяготеет к образу жизни, который преимущественно вела именно в этом возрастном промежутке.
Что касается привидения, то тут выбор определяется неизбежно присутствующим в большинстве женщин и положительно воспринимаемым большинством мужчин материнским инстинктом. Призрак — не просто ужасающее нечто, от которого с воплями бегают главные и второстепенные персонажи, у него есть биография и мотивация, он вызывает жалость, если не сопереживание. «Мама» не только помогла девочкам выжить в лесу, она достаточно терпимо отнеслась к их отъезду, не претендуя, в общем-то, ни на что, кроме возможности видеться и быть ими любимой. Проблемы начались, когда она почувствовала, как дети отдаляются, увлекаясь новой жизнью, вещами и ощущениями, которых она им дать не в состоянии. В подобной ситуации паниковать, зачастую, начинают не только призрачные родители. Для нежити же цена вопроса и вовсе шекспировского масштаба: быть или не быть, остаться в постылом лесном одиночестве, растеряв последние человеческие черты, или поддаться искушению вернуть заблудших чад любой ценой, привязать к себе крепко, с гарантией. Именно призрак подводит окончательную черту под сделанным каждым персонажем выбором, причем подводит с минимальными потерями практически для всех, ведь дороже всего для «мамы» оказываются девочки.
В целом, история и ее интерпретация на экране при очевидных погрешностях вызывают скорее желание отметить достоинства, нежели въедливо искать недостатки. К числу первых можно отнести цветовую гамму с многочисленными оттенками зеленого, почти классическое музыкальное сопровождение, актеров, которые все глубоко симпатичны, и отличной игрой, и просто так (сестричек Нелисс вообще люблю, особенно старшую), а также финал — вроде и не выходящий за рамки стандартов жанра, но не тривиальный, оправданный всей логикой развития событий.
Фильм как блюдо, приготовленное из обычных, в общем-то, давно знакомых ингредиентов. Настолько знакомых, что кладешь, не глядя, и вкус в результате получается, вроде и привычный, но свежий, благодаря случайно подобранной пропорции. Можно, конечно, заказать на ужин что-нибудь арт-хаусное, можно съездить опробовать блюдо дня в ближайший фаст-фуд-IMAX, но летним вечером дома на диване, окрошка из сказки, саспенса, драмы и привидений придется более чем к месту.