Я набрел на это кино совершенно случайно. Посмотрел фильм-путешествие Познера по Италии, заинтересовался судьбой бывшего члена каморры
Сальваторе Стриано из Неаполя и решил посмотреть один из фильмов с его участием. А тут вам еще и античная история, и Шекспир, и страсти, и театр.
Порой, когда автор любого произведения (не обязательно кинематографического) берется в одном тексте связать воедино несколько жанров, стилей и техник, получается дикий винегрет. Про самый свежий из существующих фильмов
братьев Тавиани такого не скажешь. Здесь все упорядочено, выверено, поставлено со вкусом. Но в то же время эта упорядоченность нисколько не мешает одному жанру проникать в другой (например, документалистика входит в игровое кино и наоборот). Рамки здесь ощутимы, зримы, но в тоже время и проницаемы.
Есть какое-то неподдельное очарование в том, что за
Шекспира, за «Юлия Цезаря» берутся не профессиональные актеры (за вычетом Стриано, который к этому времени уже свое отсидел и даже успешно начал сниматься в кино) а самые настоящие бандиты, осужденные по всевозможным преступлениям на суровые сроки — от 15 лет до пожизненного. В исполняемых ими ролях нет фальши — они не красуются, не переигрывают — они проживают эти роли, находя в судьбе своих персонажей именно то, через что проходили сами. Явственнее всего это чувствуется именно в случае Стриано, которому выпало играть Брута. Видно как его ломает, сжигает, корежит эта сложная роль.
Это довольно странно, но я только сейчас, посмотрев эту картину, впервые задумался не о трагедии Цезаря, а о трагедии его убийц. Среди них были по-настоящему достойные люди, люди, решившиеся на этот шаг не из-за жалкого и порочного по своей сути тщеславия. Они и правда считали, что иначе нельзя. Возможно, иначе действительно нельзя. И не только в случае с деспотичным Цезарем.
Мне очень понравились декорации и костюмы. На первый взгляд, это только тюремные стены и тюремная поношенная одежда, но в момент репетиций и серые тюремные стены, и мрачные одежды вспыхивают пульсирующими красками. Они становятся ареной исторических действий, настоящими тогами, мантиями и прочими украшениями. Этот миг перехода от обычной тюрьмы к древнему Риму без смены декораций впечатляет.
Как впечатляет и еще один прием, использованный братьями Тавиани. Лента начинается с финала, а потом зрителю подробно показывается процесс подготовки генерального представления. В ходе этого процесса актеры репетируют, НО (!) и вместе с тем уже играют свои роли в спектакле, который завершится повторением уже виденного финала. Только теперь благодаря знакомству с внутренней кухней этого тюремного спектакля, финал будет восприниматься ярче, эмоциональнее.
Это удивительно, как заключенные, не актеры, привносят свой жизненный и приобретенный в тюрьме опыт в постановку Шекспира, но еще поразительнее то, как Шекспир входит в них, как театр (и шире — искусство) входит в них и меняет раз и навсегда:
«С тех пор, как я открыл для себя искусство, эта камера действительно стала тюрьмой».
8 из 10