-Я давно тебе хотел сказать. Ты бы подтянулся, что ли, малость? Ходишь вечно в таком затрапезном виде. А ты ведь теперь командир регулярной красной армии. Должен бойцам пример давать.
-А что ж это твой Александр Македонский-то, в белых перчатках воевал, да? ©
«Чапаеву» отечественный кинематограф обязан как хорошему (раскрытому потенциалу звукового фильма, плеяде блистательных актёров, специфическому образному языку, ставшими расхожими цитатами, формированию чапаевского мифа и так далее), так и не очень (демагогической пропаганде зрителю в лоб, обилию средних планов читающих лекции людей, излишне шаржированным человеческим портретам, специфическому образному языку и тому подобное). Говорить про плохое — не хотелось бы: уже с девяностых поговорили, как прямо, так и косвенно, с порой интересными результатами. Говорить про хорошее — тоже: наговорились за восемьдесят лет, да и лучше, чем сказали Эйзенштейн с Козинцевым, не получится.
Тогда что же остаётся?
Остаётся вникать: гадать над финалом, переживать над судьбой лохматого мужика с расстрелянным братом, удивляться душевности, с которой сняты не только люди, но и картошка, пулемёт (знаменитая, почти эротическая сцена обучения Анки; эротическая вовсе не потому, что мужской герой чего-то хочет от женского, тут как раз всё по-советски целомудренно, асексуально — но Господи, как же снят этот пулемёт!), река, лошади и то прочее, что и создаёт почти физическую ощутимость мира «Чапаева».
Этим сложно не проникнуться, даже если испытываешь почти физическую тошноту от громких слов и обещаний, на которые были так щедры идейные и слишком говорливые герои тридцатых годов.