Зачинатель феноменаВремя лечит, углы сглаживаются, и в памяти остается только самое лучшее. Сложно, почти невозможно поверить в это и поныне, но бесподобная гайдаевская тройка была дружной только на экране. А в жизни Бывалый, Балбес и Трус… нет, не враждовали, конечно, но были совершенно разными людьми. Хитрец, доброхот и отшельник — разве может быть много общего у них? Особенно, если одну кандидатуру навязали «сверху». Свой весомый вклад в отношения удалой компании внес и сам Гайдай, открыто привечавший Никулина и с прохладцей относившийся к Моргунову и Вицину. Настоящее чудо, что сходясь вместе, актеры забывали о различиях и устраивали такое веселье, что оно не зависело ни от эпохи, ни от индивидуальных зрительских представлений об идеальном юморе. Обаятельным жуликам не нужны были слова, когда хватало и отдельных кадров. Вот мы видим улыбчивых мужчин, бросающим палку верному псу в уверенности, что тот ловко поймает ее и стрелой примчится обратно. А вот незадачливые браконьеры сноровисто изображают простых рыбаков, обнажая головы перед лодкой инспектора. Действительно, зачем им слова? Одними жестами великолепные артисты способны сказать все что нужно. Когда же по недальновидности им приходится давать стрекача от собственной собаки, становятся видны истоки явления под названием «гайдаевская комедия».
Остросатирический фельетон Олейника, легший в основу «Необычного кросса», подбросил режиссеру не просто тему для экранизации, а сформировал направление, успешно эксплуатируемое несколько десятилетий. Леонид Иович не без снисхождения относился к тому, что он снимает, хотя и понимал уникальность рождаемого феномена антигероизма. Впоследствии Гайдаю понравится вести это необъявленное противостояние Труса, Балбеса, Бывалого против чинного и благородного советского общества. В поступках бесшабашной троицы угадывалась естественная тяга к импровизации, приобретающей бравурно-карикатурные формы. Как ни старайся, а не получается воспринимать этих жуликов настоящей угрозой — если только для самих себя. Гайдаю как раз и хотелось, еще с дебютной их короткометражки, убедить зрителя в естественности всего происходящего, имеющего справедливый итог. Особенности комедийного жанра, которые режиссеру не позволила порушить в «Женихе с того света» цензура, сделали гайдаевскую сатиру мягкой, по-советски наивной и по-российски беззлобной. Ни на минуту не забыть о том, что глушить рыбу — плохо, а быть браконьером — сомнительная доблесть. И при этом тяжело отделаться от ощущения, что в любом правиле должны быть исключения, слишком уж заразителен смех, с которым троица идет попирать закон.
Настолько Никулин, Вицин и Моргунов были единым целым, насколько же ловко им удавалось проявлять индивидуальные черты своих героев. Это значит, что первого всегда будет одолевать беззаботное веселье, второй при первых же позывах захочет свалиться в обморок, а третий не даст забыть, кто здесь главный. Впрочем, как бы ни было неприятно браконьерам, а источником комедийного бедлама является все же пес Барбос — заурядная дворняга, чьей бдительности позавидовал бы любой страж порядка. Гайдаю на момент съемок было слишком неохота выдавать отечественной милиции определяющую роль, да и кого бы это смешило, откровенно-то говоря? А вот друг человека, подводящий самого человека, из самых лучших (ну кто бы сомневался!) побуждений — это же сюжет для всех будущих поколений. В негаснущей с годами очаровательности кроится секрет всех классических гайдаевских комедий, а «Необыкновенный кросс» стал во всех смыслах зачинателем. Похождения лучшей троицы в истории советского кино начались с неудачной рыбалки, а закончатся лишь только в памяти каждого из нас. Теперь, когда последнего из наших героев уже пятнадцать лет как нет, в этом тем более нет никаких сомнений.