«Мама, мы все тяжело больны… Мама, я знаю, мы все сошли с ума». Мы действительно сошли с ума, если способны так безжалостно и бездумно уткнувшись носом в сегодня губить и разрушать свое завтра, и нас уже, похоже, мало что может спасти. Человечество постарело и неминуемо движется к своему концу. Оно постарело настолько что новое и неизвестное уже не стимулирует сознание, а вызывает лишь отторжение и страх. В запруженном болотце так тепло и вольготно, зачем нам далекие звезды.
А фильм неоднозначный. С одной стороны всепоглощающая атмосфера безнадеги с горящим и разрушающимся миром, тишина, равномерный стук дождя по стеклу, белый стих и музыка, вводящая в ступор — это поглощает и растворяет в себе, а с другой довольно посредственная игра актеров, скромный антураж, диалоги которые режут слух с эффектом стоп-крана возвращают на землю. Но все меняется в последние пятнадцать минут, потому что когда смотришь в глаза сломленного ребенка, забываешь о всех мелочах и нюансах кожей ощущая приговор. Приговор в том, что мы уже вырыли себе могилу, осталось лишь подтолкнуть и мы совершим свой последний полет.
Забавно, что Стругацкие все еще надеялись и верили в человечество, а вот Лопушанский, спустя тридцать лет, уже нет.