Элеватор злаТак уж вышло, что с давних пор человек стремится как-то персонализировать абстрактное понятие зла. В христианской культуре основным источником данного явления служат падшие ангелы под предводительством Люцифера, так же известного как Сатана или Дьявол. Но дать имя злу — ещё не означает постичь его природу и мотивы, поэтому человеку свойственно персонализировать персонификацию зла, дабы наделить его простыми и понятными мотивами. «Фауст» Гёте, «Таинственный незнакомец» Марка Твена, «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова — все они в некотором роде занимались этим облачением размытого понятия в конкретный образ. Ведь лишь неизвестное вселяет ужас, а то, что п
онято — с тем можно и договориться.
«Золотой мальчик» Голливуда карамельного цвета М. Найт Шьямалан сделал имя на триллерах по собственным сценариям, в которых идея значит больше реализации. И если первые его фильмы зрители и критики приняли благосклонно, то вскоре и тем, и другим авторский стиль медленного повествования ради эффектной концовки приелся. Не то, чтобы фильмы перестали окупаться, просто они уже не приносили более чем десятикратного навара, как в случае с первым успешным проектом «Шестое чувство», а иногда лишь покрывали расходы. Тогда-то продюсеры задумались, что «золотой мальчик» оказался бронзовой подделкой и забрали у него камеру, кепочку и раскладной стульчик с надписью «Director». Однако писать сценарии и налаживать связи для производства фильмов ему по-прежнему никто не запрещал. И первой его картиной, которую он поставил не сам, стал «Дьявол».
В Филадельфии вовсе не всегда солнечно. В этот день было пасмурно. С неба собирался падать дождь, но упал человек. С него всё и началось. На расследование шалостей гравитации выдвинулся депрессивный детектив, который и стал с одной стороны героем истории, а с другой — невольным свидетелем. Сокращенная версия неполиткорректной считалочки леди Агаты собрала пятерых далеко не безгрешных индивидуумов в замкнутом пространстве в разы меньше Негритянского острова. Дальше начинается интрига: кто доживет до финала и что, собственно говоря, происходит. К чести постановщика и сценаристов, сюжет балансирует на грани между криминальной и мистической составляющей, позволяя баловать себя догадкам почти до самого финала.
По ходу дела детектив (а с ним и зритель) потихоньку узнает (ненароком, вскользь, не слишком зацикливаясь и копаясь в деталях) краткую характеристику на каждого из узников лифта. Никто из них не безгрешен и каждому воздастся по делам его. Но суть рассказа не в возмездии, а наоборот. Заслуживает ли прощения не искупивший вины, но раскаявшийся в содеянном, пусть даже с петлей на шее? В каждом ли есть то неосязаемое нечто, что зовется совестью? Без набивших оскомину банальщин вроде «месть бессмысленна» авторы в откровенно развлекательной форме рассуждают о серьезных вещах, но не напрямую, в лоб, а на наглядном примере. Фильм не повествует о грехопадении каждого персонажа, не выходя за временные рамки одного хмурого дня, всё участники уже зашли в кабину лифта со своими скелетами в шкафу и нам, как и детективу, не дано узнать о причинах. Мы можем только получить биографическую справку и наблюдать за последствиями давно минувших дел. Как сказал один из персонажей: «Их привел сюда их выбор». Ясно лишь одно: моральный компас каждого из них перевернут с ног на голову, как открывающая фильм панорама.
С другой стороны, такой отстраненный подход мешает и сопереживать героям, в частности тому же детективу, у которого тоже прописана драма в личном деле. Зритель так же беспомощно наблюдает за ним, как он — за запертыми в лифте, и так же получает строго дозированные порции информации о прошлом и настоящем героя, иногда немножко топорно и некстати. Но всё, как это обычно и бывает у Шьямалана, подчинено идее и работает на раскрытие авторского замысла: зло исходит от самих людей, а не приходит к ним извне. И кульминационный накал страстей, сводящий воедино сюжетные линии, помогает понять (а кому-то и прочувствовать) катарсис персонажей.
И что немаловажно — здесь нет долгих размусоливаний, ненужных, якобы проникновенных монологов, явного морализаторства. Просто история, рассказанная от начала и до конца, а думать над ней зрителю предстоит самостоятельно.
8 из 10